Прилетела как слух история, которую Скробан якобы распространяет о себе. История о том, что будто до появления в Общине ему уже вменялась уголовная статья, аналогичная той, которую он имеет сейчас. Но тогда его якобы не стали обвинять по вменяемой статье, а предложили быть в Общине доносчиком, по спец. терминологии – сексотом, то есть секретным сотрудником, на что он как будто бы согласился. Так это или не так – не так уж и важно, на самом деле. Таких обстоятельств, может быть, и не было, но они появились сейчас.
Статья, по которой ныне обвиняется Скробан, самая отвратительная по пребыванию в тюрьме! С такой статьёй в тюрьме гнобят, ломают судьбу.
Саша написал письмо Ане, бывшей жене. Можете прочитать его прежде, чем наши комментарии по его содержанию. Саша в нём пишет о своей открытости. Мы со своей стороны тоже хотим придать гласности его содержание, потому что описанное в нём касается не только личных взаимоотношений в семье, но и Обители Рассвета и всей Общины. А такую информацию мы стараемся делать общим достоянием. Тем более Саша ставит условие, чтобы Аня единолично приняла судьбоносное решение для всей Общины.
Письмо писалось ещё в марте, но удалось отправить его только в конце апреля. Потому дата суда отложилась, на котором Аня должна была сделать “признательные” показания. Но Аня, конечно, и не собирается их делать, потому можно не беспокоиться на эту тему и лишний раз вопросами не беспокоить Аню.
Так вот, Саша в этом письме пытается оказать психологическое давление на бывшую супругу, чтобы она забрала заявление, шантажируя её тем, что он якобы обладает какими-то фактами, благодаря озвучиванию которых в ФСБ можно посадить всех мужчин Обители в тюрьму, женщин лишить родительских прав и всех выселить с Горы. Но забывает предупредить бывшую супругу, называя её “любимая”, что такое действие Ани (о котором он просит) подводит её под уголовную статью.
Ещё интересный момент письма. Скробан, будучи до ареста стороной, поддерживающей Кистерского и Мизгирёва (он собирался быть посредником в предлагаемых им переговорах с горцами), сообщает в своём письме, что он, Скробан, в отличие от Кистерского и Мизгирёва, предоставит в ФСБ только конкретные факты, а не эмоции.
Видна судорожная попытка хоть как-то обезопасить себя. В начале письма обращается к бывшей супруге “Моя любимая Анечка”, а потом начинаются угрозы. Яркое проявление лицемерия. И сам факт таких угроз может ещё более усугубить его положение в местах заключения. Таких оговорщиков презирают в тюрьме, подвергает унижению, информация о них быстро распространяется по колониям.
P.S. Письмо публикуется с разрешения Анны Скробан.
