Чекистом может быть лишь человек
с холодной головой, горячим сердцем
и чистыми руками.
Ф. Э. Дзержинский
Осенью двадцать четвёртого года, после умышленно затянутых на два года судебных допросов, которые проводились только по инициативе государственного обвинителя, где она допросила около сотни выбранных ею свидетелей по поводу одних и тех же обстоятельств, не имеющих никакого отношения к причинению насилия, предусмотренного предъявленными нам статьями обвинения, прокурор наконец-то заявила, что на дальнейшем допросе находящихся в списке свидетелей обвинения больше не настаивает.
И отказывается от исследования всех вещественных доказательств.
А это означает, что ей не нужна та информация, которая запечатлена в книгах «Последний Завет», и та, что находится на аудио- и видеоносителях, где запечатлено всё ранее говоримое мной на многочисленных встречах со всеми этого пожелавшими.
Хотя все допросы, проводимые этим прокурором в течение двух лет, сводились именно к тому, выражал ли я во время встреч с последователями какие-либо рекомендации или запреты определённой направленности и как поступали мои последователи в соответствии с раскрываемым мной Учением!
Как наглядно показала практика, нашего прокурора интересовали только домыслы свидетелей по поводу того, что якобы я говорил в пределах двадцати или тридцатилетней давности.
Нередко прокурор сама провоцировала допрашиваемых к даче надуманных пояснений, задавая им вопросы такого типа, как: «А как вы сами думаете, о чём это?» или «А как это воспринимали другие?»
Тогда как всё Учение Последнего Завета, не являющееся запрещённым и продолжающее находиться в открытом для всех доступе, основано исключительно на том, что я на самом деле когда-либо утверждал и к чему-либо призывал!
То есть в так называемых вещественных доказательствах запечатлены самые настоящие факты, которые прокурор два года пробовала выявлять каким-то странным образом.
Неужели представителям стороны обвинения не хватило ума ознакомиться с опубликованными интересующими их фактами и не устраивать в течение абсурдно длительного времени что-то похожее на шоу глупцов, щепетильно выявляя в качестве доказательств всевозможные бредовые домыслы, слухи и откровенную клевету?!
Или, всё же, это была показательная демонстрация существующего в следственно-прокурорской системе печального уровня профессиональных качеств, интеллекта и бесчестья?!
После того, как государственный обвинитель заявила о завершении исследований интересующей её информации, начался период, когда теперь уже только сторона защиты получает право инициировать допросы необходимых свидетелей и специалистов, а также определять, какую информацию из вещественных доказательств огласить.
22 ноября на очередном судебном заседании нам пришлось испытать глубокое недоумение от поведения нашего, уже знакомого вам, прокурора.
Приходится наблюдать последствия активного проявления психологической специфики, которая связана с профессиональной заинтересованностью постоянно выискивать нарушения в действиях кого-либо, отчего на психику человека и его восприятие реальности неизбежно накладывается всё более усиливающийся деформирующий отпечаток, располагающий к поступкам неразумного характера.
Громкие заявления, которые время от времени на наших судебных заседаниях делала прокурор, как правило, были связаны с использованием показательно своеобразной информации, которая у нас вызывала только недоумение по поводу того, что же именно в этой информации можно было умудриться увидеть противозаконное или противоправное.
Так же и на этом выше обозначенном судебном заседании, где нам необходимо было приступить к допросу приехавшего в суд свидетеля защиты, нашего замечательного художника Гончарова, перед самым началом его допроса наш прокурор решительно встала и сделала странное с позиций здравомыслия и законности заявление.
Она заявила в суде о том, что, проходя по коридору здания суда, лично увидела, как ранее допрошенный свидетель защиты, которого она почему-то уверенно обозначила под чужой фамилией Рагс, якобы согласовывал показания с Гончаровым.
Как нам стало известным, в упомянутый прокурором момент наш адвокат находилась в том же коридоре вместе с Гончаровым и Колмыковым, где они вместе смотрели альбом с репродукциями моих картин.
По просьбе Гончарова Колмыков подвёз ему этот альбом в помощь для его выступления в суде, а проходившему мимо них прокурору они даже предложили взглянуть на эти репродукции, от чего она поспешно отказалась.
И что же по сути нам пришлось услышать на суде из уст нашего прокурора, который, согласно своей профессиональной обязанности, призван надзирать за соблюдением законности?!
Наш государственный обвинитель не только зачем-то акцентировала внимание на ничем не ограниченных возможностях взаимодействовать между собой свидетелям защиты, оказавшихся вместе в здании суда, но и, что стало особо обескураживающим, во всеуслышание озвучила собственные лживые домыслы по поводу увиденного, не упомянув про находящегося в той группе общающихся нашего адвоката, которая в принципе имеет право согласовывать с такими свидетелями всё, что сочтёт необходимым!
Как это хорошо знакомо!
В основе нашего обвинения лежит именно такого типа бессовестно надуманная чушь, которую затейники обвинения с безумной оголтелостью насобирали в огромном объёме, допросив слабодушных любителей бездумно осуждать и распространять клевету.
Заинтересованность обозначить кого-то виновным хоть в чём-то, не прилагая усилий к объективному осмысливанию информации, способствующей оправданию того человека, – явный тревожный признак душевной нездоровости!
Если устремлённый обвинить кого-либо человек станет испытывать раздражительность и неудовлетворение от того, что какие-то открывающиеся факты ломают его обвинительное представление, то такое обстоятельство может говорить только о неблаговидной деформации его личности в морально-этическом отношении, что всегда подразумевает наличие у такого человека повышенной склонности поступать в отношении другого человека бесчестно, бессовестно и подло!
В данный период, когда наши адвокаты обрели право проявлять инициативу в реализации имеющихся для защиты возможностей, выявилось одно специфическое обстоятельство, знаково показывающее отсутствие здравомыслия в нашем судебном разбирательстве и говорящее об изначальном намерении удержать нас под арестом по возможности дольше.
Когда теперь уже адвокаты стали допрашивать вызванных с нашей стороны свидетелей, нам неоднократно пришлось с недоумением услышать со стороны прокурора реплику, где она выражала своё непонимание по поводу того, зачем мы выясняем не относящиеся к существу предъявленного нам обвинения обстоятельства.
Во как!!!
И как же будет уместным квалифицировать разумность таких профессиональных чудачеств, если те же самые обстоятельства, которые в течение двух лет считала уместным настойчиво выяснять для себя прокурор, стали выяснять и адвокаты, но уже на основе допросов свидетелей защиты?!
Если прокурор во время судебных допросов стала настойчиво выяснять строго определённые обстоятельства, это могло означать, что она готова использовать полученные показания в своём окончательном обвинении.
И, соответственно, стало логичным с нашей стороны акцентировать внимание в допросах на тех же самых обстоятельствах, чтобы в противовес показаниям, основанным на домыслах и слухах, показать картину, основанную на показаниях уже настоящих очевидцев.
В период допросов так называемых свидетелей обвинения, которые с начала судебных разбирательств стали проводиться только по инициативе прокурора, наши адвокаты неоднократно пробовали обратить внимание суда на неразумное затягивание процессуального времени в связи с тем, что прокурор всё время допроса посвящает выяснению того, что нам в вину не вменяется и не соотносится с предъявленным обвинением.
На что прокурор эмоционально отреагировала словами, что, если следователь такие обстоятельства оставил, значит, они соотносимы с обвинением и на стадии прений она выразит необходимую соотносимость.
И вот теперь, когда адвокаты стали уже в свою очередь расспрашивать свидетелей защиты по тем же самым обстоятельствам, прокурор неожиданно стала делать оговорку о непонимании интереса адвокатов, так как не видит никакой соотносимости получаемой ими информации с существом предъявленного обвинения.
Надо же…
Либо прокурор изначально была не в состоянии профессионально осознавать, что выясняемые ею обстоятельства полностью не соотносимы с причинённостью насилия, подразумевающимся существом обвинения, либо осознанно отыгрывала отведённую ей роль в антигуманном затягивании судебного разбирательства, лицемерно создавая видимость целесообразной необходимости выявляемой для доказывания обвинения информации?!
Теперь становится интересным подробно рассмотреть обвинительное выступление этого государственного обвинителя, которое должно произойти на финальной стадии судебного процесса, когда начнутся прения сторон!
В своём выступлении на этой стадии прокурор должна будет обосновать предъявленные пункты обвинения выявленными ею во время допросов аргументами.
Очень любопытно, какими конкретными фактами будет обосновываться прокурором противоправная причинённость психического насилия, если о вероятности какого-либо насилия вообще ни одним словом не упомянул ни один из огромного числа допрошенных свидетелей?!
Согласно нормам Уголовно-процессуального кодекса РФ, все неустранимые сомнения в суде должны трактоваться только в пользу обвиняемого!!!
Но это, конечно же, если представители правосудия будут уважать и руководствоваться такими законными нормами!
То, что нам пришлось наблюдать за абсурдно долгий срок нашего содержания в СИЗО, способствовало формированию лишь стойкого представления о масштабной порочности системы правосудия, где в качестве основных аргументов доказывания обвинения вопреки нормам Уголовного Кодекса РФ стали уверенно и безнаказанно использоваться домыслы, слухи и откровенная клевета!
И всё это, оказывается, успешно работает в потрясающем масштабе!
Знай только, что можно выбрать любого человека, а далее умело подтолкнуть кого-нибудь указать на того человека пальцем и дать нужные показания…
Никаких подтверждающих обвинение фактов больше не требуется!!!
Обвинительной фантазии следователя вполне достаточно для избрания меры пресечения в виде ареста, а этот факт создаст и высокую гарантированность появления обвинительного приговора.
По крайней мере, демонстрацию именно такой дикой противоправности мы воочию наблюдаем в нашем уголовном преследовании и на многочисленных примерах, с которыми нам пришлось познакомиться в течение более четырёхлетнего пребывания в застенках СИЗО.
И всё это при том, что за этот период нашего нахождения в тюрьме и более двухлетнего судебного разбирательства, которое всё ещё не закончилось, нам так никто и не смог сказать, какое же именно конкретное противоправное действие совершил кто-то из нас!
Можно с уверенностью сказать, что даже после всех судебных допросов так называемых пострадавших, когда, казалось бы, уже должна была бы проявиться хоть какая-то ясность, на прямой вопрос государственному обвинителю по поводу такой конкретности она не сможет выразить ничего вразумительного, что действительно смогло бы согласовываться с вменяемой нам статьёй 111 УК РФ, в связи с которой нас упорно стараются удерживать под стражей.
К великому огорчению, именно такая безумная противоправность безнаказанно и с размахом успешно реализовывается, порождая на просторах России всеобъемлющую ненависть и недоверие всем!
Как будто бы кто-то либо намеренно, либо от недостатка ума запустил конвейер массовых арестов по придуманным обвинениям.
В своей эгоистической озабоченности карьерным ростом и ростом собственной значимости вы в погоне за устанавливаемыми вами показателями стали готовы массово фальсифицировать обвинения и на этой мерзопакостной основе приносить в жертву кого угодно и в любом количестве!
Врагам целостности этой страны остаётся лишь бурно аплодировать таким близоруким пособникам!
Несчастье обществу, когда за его безопасность, правоохранительную и судебную систему начинают отвечать профессионалы с горячей головой, холодным сердцем и грязными руками!
Порождая волну, готовьтесь к её возвращению!
Все итоговые выступления на стадии прений, а это выступления государственного обвинителя и адвокатов, а впоследствии и текст приговора судьи, неизбежно обретут историческую значимость, когда содержания этих выступлений будут тщательно оценивать и помнить в течение очень долгого времени!
Результат завершения нашего судебного процесса предрешит многие социально-значимые процессы не только в России, но и у многих народов мира!
Виссарион
17.12.24 г.
