1. Вступление

Прошло уже четыре года с момента ареста Виссариона, Вадима Редькина и Владимира Ведерникова, которые до сих пор находятся в СИЗО Новосибирска по сфальсифицированным обвинениям. Судя по тому, как всё начиналось – с демонстративного захвата одного из её поселений и шумной кампании по дискредитации общины в глазах общества, – казалось, что организаторы этой акции достигнут грандиозного триумфа. Однако что-то пошло не так. Очевидно, что изначальный расчёт на упорное сопротивление последователей, которое могло бы оправдать необоснованность столь масштабного и дорогостоящего мероприятия, не оправдался: последователи продемонстрировали миролюбие. Интересно, понизили кого-нибудь в должности за такой серьёзный просчет. Ведь экономические потери от этой бессмысленной войсковой операции достаточно большие.

Реализация данной идеи имела бы смысл, если бы в общине действительно совершались преступления. Однако проверки показали, что отсутствуют даже серьёзные нарушения, за которые можно было бы уцепиться. По всей видимости, именно для этих целей и была выстроена столь хитроумная комбинация: сначала создание уголовного дела, которое не может быть завершено из-за отсутствия доказательств, но которое позволяет успешно закрыть административное дело. Затем, опираясь на якобы доказанные факты из материалов административного суда, можно будет завершить и уголовный процесс. Очевидно, что из-за сложности получения улик организаторы ухватились за формулировки типа «психологическое насилие» и «психологическое расстройство», на основании которых они и затеяли беспрецедентную авантюру, в которой совершенно отсутствует какая-либо доказательная база.

Учитывая своеобразный характер судебных разбирательств, не исключено, что на основе прецедента, связанного с этим уголовным делом, в будущем уголовному преследованию могут будут подвергнуты и другие неудобные жители общины. Серьезные эксперты считают, что при необходимости эту практику можно будет распространить на любые организации и даже объединения людей по интересам. А если при этом дела будут рассматриваться в закрытом режиме, а оболганных членов сообщества лишат права на защиту под предлогом того, что они якобы не осознают происходящее из-за гипотетического психологического воздействия и предписания лгать согласно учению, подобные дела будут решаться очень быстро и просто. Это фактически создаёт еще один очень опасный прецедент, полностью лишающий человека права на защиту. Инквизиторская машина в действии. Однако есть надежда, что здравый смысл и светлые силы в нашей великой стране все же возьмут верх, и подобного не произойдет.

2. Задержание

22 сентября 2020 года в Обители Рассвета была проведена масштабная спецоперация, в ходе которой сотрудниками спецназа ФСБ и МВД были задержаны Виссарион (С.А. Тороп), В.В. Редькин и В.О. Ведерников. Операция сопровождалась использованием боевых вертолетов, а также десятков машин, автозаков и другой специализированной техники.¹⁰ Задержанные были доставлены в Новосибирск, где им были предъявлены обвинения по статьям 111 ч. 3 п. «а», «б» и 239 ч. 1 УК РФ. В отношении обвиняемых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.^{1, 2} Обвиняемые свою вину не признают.^{3–5, 9} Сразу после задержания Вадим Редькин направил письмо уполномоченному по правам человека в Красноярском крае,^6–7 в котором указал на нарушения, допущенные во время задержания. Подобное обращение было передано и в аппарат уполномоченного по правам человека в РФ.⁸

Следствие обвиняет задержанных в противоправной деятельности в отношении жителей общины, происходившей на протяжении почти тридцати лет,^11–12 однако за все четыре года после их ареста оно так и не представило ни одного вещественного или документального доказательства их вины.^{13, 135} Более того, за все эти годы в общине не было зафиксировано никаких нарушений,^{22, 27} что подтверждается заключениями многочисленных компетентных комиссий, представленными в материалах уголовного дела. Эти комиссии включают ФСБ, Следственный комитет, прокуратуру различных уровней, а также Минздрав и местные администрации, которые регулярно проводили проверки.^{14, 13, 60} Это обстоятельство ставит под сомнение профессиональную репутацию высококвалифицированных специалистов и ученых из различных министерств и ведомств, а также государственных служащих, включая представителей правоохранительных и силовых структур, которые добросовестно исполняли свои обязанности, и некоторые из которых до сих пор продолжают занимать свои должности.^15–16

Если уж и говорить о противоправных действиях, то уместнее обратить внимание на те, которые были направлены против самих задержанных. Им пришлось столкнуться с необоснованной жестокостью во время задержания, нарушениями в ходе следственно-судебных мероприятий и ненадлежащими условиями содержания в СИЗО,^{18, 22, 47, 59} включая применение пыток.^{17, 19–21, 23} Не менее важно упомянуть о негативных действиях в отношении других жителей общины,²⁴ которые также подвергались бесправию во время вышеупомянутого захвата,²⁵ а также во время допросов, в том числе детей,²⁶ и сталкивались с административным произволом.^{27–37, 53, 124, 157} Не следует забывать и о самом жестоком и демонстративном вооруженном войсковом захвате мирного поселения, который шокировал местных жителей и напугал детей.^38–39 Никакие разумные доводы не могут оправдать смысла столь дорогостоящего и устрашающего мероприятия в ситуации, когда дело могло бы решить обычная оперативная группа или простое приглашение обвиняемых для дачи показаний.

Несмотря на сложившиеся обстоятельства, последователи продолжают отстаивать свои права. 19 мая 2021 года на встрече с адвокатами представителей общины, где обсуждались и вопросы давления на общину, Уполномоченный по правам человека в РФ Т.Н. Москалькова выразила готовность помочь и поддержать.^41–42 В Докладе о деятельности УПЧ в РФ за 2020 год, отмечено что «в настоящее время расследование не завершено, вопрос остается на контроле Уполномоченного (№ Р-213* от 20.05.2020)».^43–44 29 марта 2021 г. в Аппарате УПЧ РФ была проведена встреча с представителем Общины Виссариона.⁴⁵

3. Анализ обвинения

Следует отметить, что уже на стадии предварительного следствия были допущены серьезные нарушения.^{46, 51–53, 22, 157} Во время расследования данного дела до осени 2020 года было про­ве­де­но несколь­ко сотен до­про­сов и обыс­ков, за­ча­стую с на­ру­ше­ни­ем про­цес­су­аль­ных норм, без по­весток­, без ука­за­ния ста­ту­са процесса.⁵⁰ Допрашивались как жи­ву­щие в де­рев­нях об­щи­ны, так и люди, ко­гда-то здесь жив­шие, но давно уехав­шие в дру­гие ре­ги­о­ны. В 2019 году в уголовное дело, открытое в 2018 году и позднее закрытое за отсутствием состава преступления, в качестве свидетелей обвинения были приглашены два человека, не имевших никакого отношения к рассматриваемому вопросу. Тем не менее, именно их жалобы на руководителей общины,^54–55 полученные ещё в рамках этого дела и касающиеся страданий, якобы понесённых во время пребывания в этой общине, а также судебные экспертизы, проведённые для них в статусе свидетелей,⁵⁶ стали основой для возбуждения нового уголовного дела в 2019 году. Причём в новом деле, в котором используется те же самые старые неполноценные экспертизы, они уже фигурируют как потерпевшие.

Непонятно, каким образом обвинители, которые ранее никогда не взаимодействовали с обвиняемыми, смогли установить, что уже с 1991 года у тех имелся преступный умысел. Как можно утверждать, что обвиняемые осознавали общественную опасность своих действий, предвидели неизбежность наступления неблагоприятных последствий, включая тяжелый вред здоровью своих последователей, и даже желали этого, если сами обвиняемые этого не признают, а неопровержимые документальные доказательства со стороны следствия отсутствуют.^{9, 11, 57}

В обвинительном заключении¹¹ содержится утверждение о том, что задержанные умышленно причинили вред различной степени тяжести нескольким потерпевшим. Однако ни одно из показаний пострадавших, как в ходе следствия, так и на судебном разбирательстве, не подтверждает, что они были свидетелями каких-либо противоправных действий со стороны задержанных. Не зафиксировано ни упоминаний о конкретных деталях применения насилия, ни утверждений о фактах насильственных действий в отношении них.^{47, 59–65} Данное обстоятельство вызывает сомнения в обоснованности предъявляемого обвинения.^{48–49, 159}

Специально для того, что обличать ложь, которую невозможно было показать широкой общественности из-за закрытости судебного процесса, группа последователей, используя материалы, разрешённые судом, создала канал «Галерею обвинителей». В ней выставлены показания потерпевших, на основании которых и было составлено обвинительное заключение.⁷²

Кроме того, в обвинительном заключении утверждается, что действия подсудимых в отношении двух ключевых потерпевших вызвали у них психические расстройства, включая тревожное расстройство и нарушения режима сна и бодрствования, которые, согласно Приказу Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 24 апреля 2008 года № 194н,⁶⁶ квалифицируются как тяжкий вред здоровью. Однако в самом Приказе отсутствуют формулировки, подтверждающие, что психические расстройства могут классифицироваться как тяжкий вред здоровью.^62–63 Данное обстоятельство может указывать на серьёзную фальсификацию обвинения.^{48–49, 159}

Помимо того, что в данном обвинении была использована эта недопустимая формулировка, сами ключевые понятия Приказа – «медицинские критерии», «психическое расстройство» и «вред здоровью» (пункты 6, 6.8, 5) – были изложены без логической взаимосвязи между собой. Согласно Приказу, для определения психического расстройства как тяжкого вреда здоровью необходимо установить последовательность: первое – воздействие травмирующих факторов, второе – наличие травмы (вреда), и лишь затем – возникновение психических нарушений. Поскольку такая логическая причинно-следственная связь в данном случае не была установлена, это ставит под сомнение обоснованность всего обвинительного заключения.^{62–63, 159}

Важно подчеркнуть, что такой же неправомерный подход применялся и к другим свидетелям, в том числе и к тем, с которыми обвиняемые никогда не имели встреч.

Отсутствие необходимой причинно-следственной связи между действиями подсудимых и вредом, причинённым здоровью пострадавших, подтверждается как характером следствия, так и судебными заседаниями, проходящими в закрытом режиме.

Во-первых, жалобы пострадавших не содержат конкретных деталей инцидентов насилия со стороны арестованных (не указаны ни личности виновных, ни время, ни место, ни способ совершения насилия). Во-вторых, во время опроса пострадавших прокурором не поднимаются вопросы, касающиеся насильственных действий со стороны обвиняемых. В-третьих, отсутствуют описания конкретных методов воздействия (действия и слова), приписываемых арестованным, которые привели к тяжкому ущербу психическому здоровью пострадавших.^{13, 22, 58, 61–63, 67, 89, 159}

Следует отметить, что согласно части 2 статьи 75 УПК РФ,^{68, 67} подобные сведения относятся к категории недопустимых доказательств, как «показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе». А в соответствии со статьёй 8 УК РФ,⁶⁹ «основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления».

Невозможность причинения вреда подтверждается даже самим характером встреч обвиняемых с пострадавшими,^{22, 47, 62} которые исключали возможность оказания изолированного насильственного влияния. Все встречи были исключительно общими, а не личными, причём некоторые «пострадавшие» даже не были знакомы с арестованными.⁵⁹ Кроме того, отсутствуют любые вещественные и документальные доказательства, подтверждающие факты насилия со стороны обвиняемых и последующее причинение ущерба здоровью пострадавших

Таким образом, задержанным вменяется причинение тяжкого вреда здоровью, однако не представлены никакие разъяснения о том, каким образом и какими конкретными действиями он был причинён. Им инкриминируется преступление, совершённое группой лиц, но не указана роль каждого из них, и не установлена причинно-следственная связь между конкретными действиями и инкриминируемым умышленным преступлением. Все это ставит обвиняемых в крайне невыгодное и бесправное положение: они не понимают, как выстраивать свою защиту, поскольку не знают, в чём именно их обвиняют.^74–75

Итоги деятельности органов следствия, которые не установили все обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии со статьёй 73 УПК РФ,⁶⁸ заставляют сомневаться в действительности предъявленного обвинения.

4. Анализ судебных экспертиз

Назначенная следствием комплексная судебно-психиатрическая и судебно-медицинская экспертиза, проведённая по делу пострадавших, была выполнена с серьёзными нарушениями.

Во-первых, первоочередная судебно-психиатрическая экспертиза была проведена для двоих основных пострадавших в рамках совершенно другого уголовного дела,^{51–52, 56} не имеющего отношения к текущему расследованию. Более того, экспертиза проводилась не как для потерпевших, а в качестве свидетелей – на основании их собственных рассказов и по упрощённой методике, заключающейся лишь в наблюдении, без глубокого анализа причинно-следственных связей. Последующая судебно-медицинская экспертиза и вовсе проводилась без какого-либо контакта с пострадавшими: эксперты опирались лишь на материалы другого уголовного дела и медицинские документы, полученные в ходе судебно-психиатрической экспертизы.^73–76

Во-вторых, диагностика психических заболеваний и установление причинной связи с полученными травмами находятся в компетенции судебно-психиатрической экспертизы, в то время как оценка тяжести телесных повреждений требует участия судебно-медицинского эксперта. Непонятно, каким образом в этих условиях эксперты судебной медицины сумели установить наличие стойкой дезадаптации и тяжкого ущерба здоровью у пострадавших, если сами эксперты психиатрической службы признали, что не проводили исследование причинно-следственных связей и основывались лишь на жалобах подэкспертных. Они также отметили, что зафиксированные у них расстройства, связанные с особенностями личности, не могут привести к инвалидности и утрате дееспособности.^74–76 Тем не менее, именно на основании этой экспертной недостоверности, сделанной с нарушением основных положений ст.8 ФЗ №73 от 31.05.2001г.,⁷⁰ обвинители сформулировали своё критически важное обвинительное заключение.

В-третьих, судебно-медицинская экспертиза установила наличие тяжкого вреда здоровью у пострадавших, несмотря на то, что они не предоставили никаких доказательств утраты трудоспособности, таких как больничный лист на 120 дней или документы, подтверждающие утрату общей трудоспособности на 30%. Более того, пострадавшие не представили ни одного документа, подтверждающего обращения за медицинской помощью или прохождения освидетельствования телесных повреждений у судебно-медицинского эксперта. В соответствии с пунктом 27 Приказа № 194н:⁶⁶ «степень тяжести вреда, причиненного здоровью человека, не определяется, если: … медицинские документы отсутствуют либо в них не содержится достаточных сведений».^74–76

Подтверждением того, что пострадавшие не испытывали серьёзных проблем со здоровьем, является их поведение. Оба пострадавших с постоянной регулярностью выезжали на заработки и устраивались на различные работы. Следует отметить интересное обстоятельство: несмотря на заключение экспертизы, назначенной следствием 8 мая 2019 года, согласно которому у пострадавших были зафиксированы психические расстройства, квалифицированные 18 июня 2019 года как тяжкий вред здоровью, 2 и 3 июня 2019 года они успешно трудоустроились в государственное общеобразовательное учреждение, пройдя медицинские комиссии с участием психиатра.¹⁵⁹ Кроме того, внештатный корреспондент газеты «Красноярский рабочий» А. Барыбин представил суду официальные ответы от властей, подтверждающие, что эти пострадавшие не утратили трудоспособность и дееспособность.⁷⁴ Тем не менее, задержанные продолжают находиться в СИЗО № 1 Новосибирска, и им по-прежнему вменяют в вину нанесение тяжкого ущерба психическому здоровью этих пострадавших.^77–78

К сожалению, суд отклонил ходатайство защиты о проведении судебно-психиатрических экспертиз по данному уголовному делу, что предполагало возможность задавать вопросы экспертам и проводить полноценное стационарное обследование потерпевших.^{56, 74–76} Заключение независимого специалиста, приобщенное к делу, также не оказало влияния.⁷⁹ В частности, в заключении психиатра В.Д. Менделевича, профессора Казанского медицинского университета,⁸⁰ было отмечено, что нет оснований классифицировать психические расстройства данных подэкспертных как хронические, а обнаруженные у них формы психического расстройства не имеют научного обоснования и аргументации. Более того, утверждение о наличии у них тяжкого вреда здоровью было признано ошибочным, а связь возникновения психических расстройств с пребыванием в данном религиозном объединении – неаргументированной.

5. Связь между административным и уголовным делами

Одной из наиболее заметных особенностей судебного процесса, связанного с общиной Виссариона, является то, что материалы ранее заведённого уголовного дела от 22 сентября 2020 года стали основой для последующего административного дела, открытого 25 сентября 2020 года,^{81–82, 157} что создало серьёзный прецедент. Адвокаты утверждают, что процессы в рамках административного судопроизводства не могут проходить параллельно с уголовными до вынесения приговора по последнему, поскольку оба дела касаются одних и тех же фактов и практически одного и того же обвинения. Они настаивают на том, что в правовом государстве подобные процедуры не должны пересекаться, а если такое всё же происходит, дело должно быть немедленно приостановлено.⁸⁴

С учётом того, что выводы, сделанные в административном деле, неизбежно окажут влияние на характер уголовного приговора, который, судя по предъявленным обвинениям,⁸⁵ может оказаться достаточно суровым, было подано ходатайство о приостановлении административного дела до завершения разбирательства уголовного. К сожалению, данное ходатайство не получило поддержки и было отклонено.⁷¹

Тем не менее, несмотря на отсутствие каких-либо доказательств вины в рамках уголовного дела, административное производство, основанное на материалах этого дела, завершилось раньше времени. 25 сентября 2020 года прокуратура Красноярского края подала иск в Красноярский краевой суд с требованием о ликвидации Курагинской местной религиозной организации «Церковь Последнего Завета».^82–83 В результате 24 октября 2022 года суд принял решение о ликвидации данной церкви.⁸⁶ Попытки обжаловать решения суда оказались безуспешными.^{87–88, 53}

Следующей отличительной особенностью судебно-следственных мероприятий в отношении общины Виссариона стало то, что обвиняемые по уголовному делу не были допущены в качестве заинтересованных лиц к административному процессу, связанному с Учением Виссариона.⁷¹ То есть они были лишены права защищаться против обвинений, выдвинутых в рамках административного дела. И это при том, что они как раз имеют самое непосредственное отношение к Последнему Завету, ведь защита Учения является прямой заинтересованностью его автора, Виссариона, и Вадима Редькина, летописца и составителя «Повествования от Вадима».[91] На самом деле запрет на участие автора в разбирательстве его собственных утверждений и высказываний, якобы противоречащих российскому законодательству, который исключает возможность уточнения множества обстоятельств, сам по себе является нарушением этого законодательства и серьёзно подрывает принципы правосудия.

В дальнейшем административный суд выразил недоверие к свидетелям со стороны Ответчика, «поскольку все они являются последователями (либо детьми последователей) ЦПЗ… что не позволяет считать данных свидетелей незаинтересованными в исходе дела в пользу ЦПЗ, а их показания объективными».^{53, 91–93} В своем решении Красноярский суд опирается на выводы экспертов обвинения, которые, с одной стороны, утверждают, что «участники религиозного объединения не могут в полной мере осознавать… негативное влияние на психическое здоровье», с другой – что «этические нормы доктрины ЦПЗ предписывают последователям ложь, если её цель является, с точки зрения самого верующего и учения, благой».^93–95 Таким образом, суд одновременно приписал последователям психическую несостоятельность и обвинил их во лжи. Логика суда совершенно непонятна: он игнорирует позицию психически здорового большинства, которое, по крайней мере, считает себя таковым, и чье нездоровье не подтверждено соответствующими экспертизами. При этом суд принимает все показания психически нездоровых свидетелей, признанных фактически недееспособными самим же судом, как неопровержимое доказательство.

Что касается предполагаемой лжи последователей, эксперты использовали уловку, сделав вывод на основе одной фразы, вырванной из контекста: «неправда, несущая благо, есть мудрость». Они рассмотрели лишь этот фрагмент, изолировав его от всей Заповеди №3, которая в целом отвергает неправду, и проигнорировав соседние Заповеди №2 и №4, подчеркивающие важность чистоты в словах и помыслах.

На самом деле данное исключение в Последнем Завете рассматривается только в двух случаях: во-первых, как неправда, используемая в сказках для детей (Ч.10.49:8-11; Ч.11.11:6-12; Ч.18.22:204-206), и, во-вторых, как временная неточная информация, обращенная к людям, находящимся в сложном психологическом и физическом состоянии (Ч.10.49:21; Ч.11.11:3-6; Ч.12.33:114-117,122-125; Ч.18.21:319-323). Никому из здравомыслящих людей не придет в голову осуждать такие проявления заботы. Тем не менее, именно благодаря такому коварному искажению обвинители смогли превратить большое количество доброжелательных граждан в бесправную массу, лишённую права на защиту. Данные обстоятельства вызывают большие сомнения в беспристрастности судебного разбирательства.

Озабоченность Уполномоченного по правам человека в Красноярском крае М.Г. Денисова, которому также было отказано в участии в судебном процессе в качестве свидетеля защиты, подчеркивает опасность такой правоприменительной практики.²⁴,⁹⁶,⁹⁷,⁹⁸,⁹⁹ Он указывает на то, что создаваемый прецедент может стать инструментом преследования любых религиозных групп, если для этого будет политическая воля. Это открывает возможность для произвольных репрессий и подрывает принципы правового государства, где защита прав и свобод человека должна быть в приоритете.

6. Анализ административного дела и экспертиз

Что касается административного дела, то оно с самого начала отличалось множеством странностей. Хотя главными доказательствами в исковом заявлении являлись судебно-медицинские⁵² и судебно-религиоведческие¹⁰⁸ экспертные заключения,⁷³ проведённые в рамках другого уголовного дела, суд долго отказывал представителям ЦПЗ в ознакомлении с первичными документами, на основании которых были сделаны все эти экспертизы.^101–102 В связи с несогласием Ответчика, который настаивал, что такие заключения не могут считаться экспертизой в данном процессе из-за того, что они были проведены без участия сторон, суд заказал свою собственную психолого-лингвистическо-социолого-религиоведческую экспертизу¹⁰³ экспертам Сибирского федерального университета (СФУ). Однако при этом суд отказал в вызове и допросе экспертов, проводивших ранее упомянутые заключения, которые содержат внутренние противоречия, и в возобновлении рассмотрения административного дела по существу после получения их заключения.¹⁰⁴ В ходе процесса суд неоднократно отказывал ^{71, 92} представителям ЦПЗ и в других значимых ходатайствах:¹⁰⁴ о признании данного заключения недопустимым доказательством, так как оно было подготовлено с грубым нарушением закона, о допросе специалистов, которые проводили масштабное исследование по запросу ЦПЗ, а также о допросе Виссариона (Сергея Анатольевича Торопа). Затем суд не учёл приобщённые к материалам дела выводы комплексной экспертизы учёных из Санкт-Петербурга, возглавляемой директором Центра антропологии религии Европейского университета в Санкт-Петербурге, доктором филологических наук Александром Панченко, который проводил полевые исследования в общине.^105–106

Интересной оказалась сама позиция экспертизы, которую иначе как предвзятой не назовёшь. Для исследования Учения, запечатлённого в Последнем Завете, использовалась литература с ярко выраженным антикультовым характером, в которой Церковь Последнего Завета (ЦПЗ) изначально была представлена как «деструктивный культ»^{109, 111} Что можно было ожидать от специалистов, у которых ответ уже был готов? Их цель заключалась в том, чтобы любыми способами доказать, что ЦПЗ является тоталитарной организацией, что подразумевало наличие «психологического насилия» и «психологических манипуляций».¹¹⁷ После этого дополнительные доказательства уже не требовались, поскольку признание церкви в качестве таковой автоматически включало целый пакет запретов, якобы осуществляемых в отношении её адептов. Что подтверждают и сами эксперты: «С позиции определения, что религиозное объединение ЦПЗ является тоталитарной религиозной организацией, дальнейшие ответы на поставленные перед психологами вопросы будут формулироваться в рамках данного фокуса внимания».¹⁰³ Далее, мы наблюдаем, что эти ответы экспертов были успешно представлены в решении суда как установленный факт.⁹⁴

Удивительно, что, несмотря на утверждения, такие как «проведённый психологический анализ доказал, что религиозная организация “Церковь Последнего Завета” является тоталитарной», в экспертизе отсутствуют конкретные доказательства принадлежности ЦПЗ к такому типу организации.¹⁰⁹ В ключевой психологической части исследования, помимо того, что приводится список черт «тоталитарной секты», заимствованный из антикультистской публикации, рассматривается терминология и описываются аспекты жизни в общине, включая распорядок и поведение последователей, так, будто эксперты наблюдали за всем этим вживую, хотя на самом деле они никогда не были в общине. Более того, осуществляется интерпретация приведенных цитат, на основании которой формируются выводы, удобные для авторов исследования.^{53, 103}

Кроме того, утверждение экспертизы о том, что ЦПЗ является тоталитарной (деструктивной) религиозной организацией, является неправомочным и не может использоваться в качестве аргумента в судебном разбирательстве, поскольку в законодательстве РФ отсутствует термин «тоталитарная (деструктивная) религиозная организация».¹¹⁰ До сих пор остаётся неясным, на каких основаниях Александру Дворкину,^112–114 человеку без профильного образования и с сомнительной репутацией, было позволено распространять на территории нашей страны вредоносные западные практики вместе с недопустимой терминологией.^111–112 Это вызывает серьёзные вопросы с точки зрения науки, образования, законодательства и даже здравого смысла.

Самое прискорбное в данной ситуации то, что потворствуют всем этим лживым утверждениям псевдоэкспертов люди, называющие себя христианами. Например, в качестве свидетельского показания в деле имеется диссертация на соискание ученой степени кандидата богословия под названием «История и учение секты „Церковь последнего завета“ (секта Виссариона)», принадлежащая епископу РПЦ Зарайскому Константину. В своих показаниях от 20 сентября 2020 года он называет ЦПЗ «одной из самых известных тоталитарных сект»¹⁷¹. Интересно, что даже Роман Конь, руководитель Зарайского при соискании им степени кандидата богословия, не признавал так называемой теории тоталитарного сектантства, и учил доброму святоотеческому отношению к еретикам.

Многие порядочные люди по-прежнему верят, что истинные христианские ценности распространяются исключительно благими делами, как это делали ранние христиане. Тем не менее, текущая ситуация показывает, что история ничему не учит. Не так уж давно были времена, когда невинные староверы подвергались гонениям. Сегодня представители РПЦ приходят на земли сибирской общины…^172–174

Для данной экспертизы вообще характерно полное отсутствие необходимых доказательств.¹⁰⁹ Главными аргументами экспертов в подтверждение наличия нарушений становятся показания бывших членов религиозной группы или их родственников, которые утверждают о наличии этих нарушений. При этом исследователи, не общавшиеся со свидетелями напрямую, даже не ставят под сомнение реальность самих событий, а позиция значительного большинства последователей с противоположным мнением полностью игнорируется. Эксперты также опираются на свидетельства тех, кто утверждает, что в Учении существуют правила и заповеди, допускающие отклонения от общепринятых норм. При этом они не предоставляют доказательств наличия заповедей в таких формулировках, которые могли бы подтвердить указанные «девиации». Точные цитаты не приводятся; вместо этого отмечаются случаи, когда эксперты использовали фразы, вырванные из контекста, и искажали оригинальные цитаты или ссылались на несуществующие фразы из Последнего Завета.^{118, 124, 53} При явной неубедительности представленных доказательств упоминаются «косвенные признаки», главным из которых снова становится убеждение в принадлежности ЦПЗ к «тоталитарным культам». Кроме некритического отношения к предоставленным документам, эксперты также демонстрируют схожее отношение к показаниям свидетелей, которые негативно настроены против церкви. Личное мнение экспертов часто остается предвзятым, так как они основываются на опубликованных материалах, созданных в рамках антикультистского подхода.

Точно так же, как и в случае с доказательствами о принадлежности ЦПЗ к тоталитарной организации, исследования, необходимые для установления факта психологического насилия, экспертами проведены не были. Несмотря на внушительный перечень претензий, ни по одному из оснований, перечисленных в пункте 2 статьи 14 Федерального закона от 26 сентября 1997 года № 125-ФЗ о ликвидации религиозных организаций,¹¹⁹ не было представлено ни одного доказательства. Кроме того, не были представлены уголовные и административные дела против последователей, которые бы подтверждали указанные нарушения.^{14, 27}

В конечном итоге суду удалось ликвидировать Курагинскую местную религиозную организацию «Церковь Последнего Завета», несмотря на полное отсутствие в материалах административного дела каких-либо упоминаний о нарушениях, допущенных этой юридической организацией, которая действовала строго в рамках своего Устава. Эксперты не представили ни одного конкретного факта, подтверждающего, что юридическая организация КМРО ЦПЗ выступала в роли организатора или применяла психологическое воздействие на своих последователей.^124–125

Таким образом, несмотря на то что психологическое насилие не было доказано ни в рамках уголовного дела, ни в рамках административного,^121–123 утверждения, представленные в экспертизе, были признаны «доказанными» и послужили основанием для ликвидации Церкви Последнего Завета как «организации, наносящей вред психическому здоровью своих членов».¹²³

Следует напомнить, что в этой организации, созданной жителями общины исключительно для поддержания связей с общественностью и государством, не было формального членства. Однако подобное членство, указывающее на религиозную принадлежность, также не фиксируется у христиан, мусульман, буддистов и других религиозных групп. Что же в итоге получается? Все претензии к данной организации, ставшие причиной её ликвидации, сводятся к особенностям образа жизни некоторых людей, добровольно назвавшихся последователями Виссариона, а также к тексту Учения. С таким же успехом можно предъявить претензии и к любой религиозной организации нашей многоконфессиональной страны, основываясь на поведении отдельных лиц, добровольно считающих себя представителями того или иного религиозного течения, и произвольно интерпретируя цитаты из священных текстов. Это является серьёзным поводом для размышлений.

7. Нарушения прав верующих ЦПЗ

Решение суда основывается на заключении религиоведческой экспертизы, которая сделала ничем не подтверждённые выводы о том, что Учение нарушает права и свободы граждан. Однако на самом деле именно права последователей Учения и нарушались на всём протяжении следственно-судебных действий.

Нарушение произошло уже в самом начале, когда на официальном уровне, со стороны Следственного комитета, было оглашено о пресечении деятельности якобы незаконного религиозного объединения – Церкви Последнего Завета, в то время как данная организация на тот момент числилась официально зарегистрированной в Министерстве юстиции и являлась законным религиозным объединением.^{2, 53, 126} Такое поведение изначально демонстрирует неуважение к гражданскому обществу и оскорбляет чувства верующих, так как содержит недостоверную, неподтверждённую и порочащую людей информацию. Таким образом, попираются честь, достоинство, доброе имя и репутация всех, кто следует данному Учению.

Затем права и свободы последователей были нарушены, когда судом было отказано в принятие во внимание показаний всех свидетелей со стороны административного Ответчика. Отказав им в защите, суд нарушил принцип объективности и равноправия в состязательном процессе, проявляя предвзятость по отношению к одной из сторон на религиозной основе. Это привело к нарушению равенства прав сторон перед судом, что является серьезным нарушением норм процессуального и материального права. Такое решение суда, по которому все доводы и аргументы последователей изначально будут восприниматься недостоверными по причине их религиозности и избранного ими Учения, ущемляет их права. Более того, это создает прецедент, который ставит под сомнение доверие к любым показаниям последователей Учения ЦПЗ по любым вопросам в любых судах, включая вышеописанное уголовное дело.^{53, 126}

Кроме того, в условиях ещё не доказанной вины, отвергнув все показания со стороны Ответчика по причине того, что все свидетели являются последователями ЦПЗ, суд нарушил ст. 19 Конституции РФ, по которой «Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от… отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям…», что влечет уголовную ответственность по ст. 136 УК РФ. Нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина.¹³⁰

Опираясь на бездоказательные выводы экспертов, утверждающих, что «этические нормы доктрины ЦПЗ предписывают последователям ложь», суд при вынесении своего решении нарушил ст. 84 КАС РФ,¹³¹ согласно которой «Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы».

Экспертиза, несмотря на то что суд посчитал её убедительной, в целом носит крайне предвзятый характер. Исследование текстов Писания, сделанное с искажением и извращением сути Учения, оскорбляет и задевает чувства верующих, что влечёт уголовную ответственность по ст. 307 УК РФ за «заведомо ложные показание свидетеля, потерпевшего либо заключение или показание эксперта, показание специалиста», а также по ст. 303 УК РФ за «фальсификацию доказательств».⁵³

Наконец, после принятия и вступления в силу оспариваемых судебных актов последователи подверглись целому ряду запретов и ограничений по религиозному признаку:^{27, 53, 157}

– запрет и воспрепятствование на представления интересов в органах власти граждан, являющихся последователями Учения: лишение полномочий депутатов Курагинского района; незаконная попытка воспрепятствовать переизбранию главы Черемшанского сельсовета;^{27, 35–37}

– запрет на трудоустройство последователей, осуществленный с нарушением статьи 3 Трудового кодекса РФ. Запрещение дискриминации в сфере труда;^{27, 136}

– запрет на участие работников государственных учреждений в культурно-массовых мероприятиях, в которых задействованы в том числе последователи;²⁷

– ограничение на пользование и владение землёй: отмена генерального плана развития Черемшанского сельсовета, разработка нового генерального плана с полным игнорированием предложений сельсовета по расширению территорий поселений, без учёта фактического ежегодного прироста населения на территориях, где проживают последователи Виссариона; попытки изменения целевого назначения земли – перевода из земель поселений в земли садового товарищества;^{27, 31–33, 30}

Всё это следствия официального запрета ЦПЗ и Учения, на котором она основана.^{53, 124}

А ведь всё началось с двух лживых доносов и фальшивых экспертиз…

8. Закрытость судебного процесса

Очевидно, что упомянутая беспрецедентная правоприменительная практика,^{24, 84, 96–97}, использующая бездоказательные обвинения и экспертизы, привела к полной нелепице происходящего.¹³ Теперь становится понятно, почему генеральная прокуратура настояла на закрытии судебного процесса¹³⁴ без каких-либо здравых аргументов. Они хорошо понимали, что при открытости процесса общественность сможет легко увидеть всю «проявляющуюся абсурдность и бестолковость происходящего на наших судебных процессах»¹³ – весь масштаб несостоятельности того, что прокурор выявляет во время допросов потерпевших и свидетелей обвинения. Данное обстоятельство, в числе прочих причин, также способствовало неоправданной затянутости процесса.^{135, 13}

9. Необоснованное продление содержания подсудимых под стражей

На данный момент обвиняемые находятся в следственном изоляторе Новосибирска уже четыре года. При этом судом не были установлены достаточные основания для применения такой меры пресечения, как заключение под стражу.^{22, 47, 59, 141, 144, 159} Согласно пункту 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 N 41 (ред. от 11.06.2020)¹⁴² и статье 97 УПК РФ,⁶⁸ к веским доводам для содержания под стражей относятся такие факторы, как угроза скрытия, продолжение преступной деятельности или давление на свидетелей. Однако обстоятельства изменились: все потерпевшие были допрошены, а сроки содержания под стражей истекли. Несмотря на это, суд отказывается изменить меру пресечения на домашний арест. На последнем заседании суд продлил содержание подсудимых под стражей до 11 октября 2024 года.¹⁴³

Не повлияли на решение суда и заключения ЕСПЧ, который признал необоснованным заключение и длительное содержание всех обвиняемых.¹⁵¹,¹⁵²

В настоящее время адвокаты пытаются добиться применения в деле нового решения Конституционного Суда, который в январе этого года разъяснил, что не любое психическое расстройство является тяжким вредом.¹⁵³  

10. Заключение

В критический для страны период В. В. Путин подписывает Указ Президента РФ № 809 «Основы государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей».¹⁶¹ Ирония заключается в том, что именно община Виссариона наглядно демонстрирует возможность простого решения сложнейшей демографической проблемы.¹⁵⁸ В условиях, когда по всей стране наблюдается прогрессирующая убыль коренного русскоязычного населения, в этих местах фиксируется один из самых высоких темпов его прироста, причем с преобладанием многодетных семей.¹⁶³ Более того, это – граждане, которые не употребляют алкоголь, не курят, не сквернословят, творчески ориентированы и трудолюбивы.¹⁶² В этом контексте возникает вопрос: кому выгодно устранение общины? Не является ли это явной диверсией против русского многонационального народа и саботажем важнейшего Указа Президента РФ? Согласно данному указу, «деструктивное идеологическое воздействие на граждан России становится угрозой для демографической ситуации в стране».

Тем, кто заинтересован в возрождении страны, стоит задуматься о том, какие силы могут стоять за давлением на общину и как это повлияет на будущее российского общества в целом.

Михайлов Владимир. 22 сентября 2024 года.