Дорогие друзья, мир вашему дому и вашим ближним!

Уже год длится безумное и мрачное обстоятельство, связанное с бесчестно и бессовестно сфабрикованным обвинением, повлекшим большие переживания и страдания не только множества взрослых, но и детей.

Многие из вас продолжают пробовать осмыслить характер особенностей этого протекающего обвинительного процесса.

Наблюдая за всё более проявляющимися деталями всего этого печального события, я стал иметь основания считать, что во всём этом не удастся найти ни разумности, ни здравого смысла.

Всё происходящее является показательным следствием зависимости прежде от эгоистических чувственных особенностей человека, чьи разумные способности стремятся в первую очередь находить то, что непременно будет удовлетворять собственную эгоистическую заинтересованность. А так как в реальности невозможно найти то, чего не существует, но была поставлена задача это найти, вот тут и начинают подключаться творческие возможности человека, дабы, своеобразно компонуя удобным для собственного желания образом те или иные детали, обязательно добиться создания видимости того, что будто бы как раз и удалось найти искомое.

Далее в качестве примера я обозначу два касающихся нас обстоятельства. А вы, после ознакомления с этими, казалось бы очень серьёзными и ответственными, примерами, уже сами определите, каким качествам всё это может соответствовать на самом деле.

Первый пример касается обстоятельства, связанного с проведением судебных процессов, на которых рассматривается оправданность продления нам меры пресечения. Как я понял, хотя долгое время наивно старался надеяться на другое, эта серия судов носит исключительно процессуальный характер. А это означает, что такой суд вообще не расположен вникать в детали обвинения. Этот суд, как увиделось, оказался не только не склонен рассматривать уместность и правомерность избрания нам меры пресечения первым судом, но и не склонен рассматривать целесообразность выдвигаемых следователем обвинений, призванных поддержать уже наложенный на нас арест.

Суду было важно всего лишь услышать из уст следователя слова о том, что нами якобы причинялся какой-то там тяжкий вред и что следствие ходатайствует продлить меру пресечения. Именно эти два нюанса, оказывается, как раз и являются веским основанием, чтобы суд гарантированно поддержал следствие, совершенно не задаваясь вопросом, насколько услышанное согласуется с реальностью?

И абсолютно не важно, что будет выражать на этом суде сторона защиты.
Я слышал, как мои друзья Вадим и Володя говорили об очень серьёзных обстоятельствах, вызывающих опасения, и обозначали достаточно весомые факты. Я слышал, как адвокат, умело пользуясь законодательством и постановлениями Верховного Суда, разумно и, на мой взгляд, достаточно весомо использует пункты закона, способные элементарно показать ошибочность применения к нам такой строгой меры пресечения.

Но результатом суда всегда было одно и то же решение.

А при зачитывании текста постановления, что стало являться знаково примечательным, в нём абсолютно никак не затрагиваются все те законные аргументы, которые обозначал адвокат.

То есть судья никакими законными аргументами вообще никак не касалась всего того, что затрагивал адвокат. Всё выглядело так, что как будто бы ни адвокат, ни тем более обвиняемый вообще ничего не говорили. 

Сложилось очень устойчивое представление, что судья приходит на этот процесс с заранее заготовленным решением.

Уместно ли всему этому обстоятельству назваться судом, если, как очень наглядно и веско показала практика, следователь задолго до самого суда способен без сомнения определить результат, который суду ещё только предстоит вынести?

Из кратких общений со специалистами, как участвующих в нашем деле, так и не участвующих, все они, опираясь на известную им практику, выразили твёрдое убеждение, что меру пресечения нам не смягчат. Получается, что на решение такого суда влияет не сам судья, а следователь. А следователь имеет эгоистическую заинтересованность сохранять избранную меру пресечения как можно дольше, насколько это может позволить закон.

Друзья мои, я знаю, что некоторые среди вас рождают смущения по поводу эффективности работы наших адвокатов. Возможно, я что-то ещё недостаточно полно узнал, но на данное время у меня сложилось понимание, что именно на период следствия никакой другой адвокат, сколь бы он именитым ни был, не сможет сделать более того, что уже делают имеющиеся адвокаты. У меня даже сложился образ, что на этот период система наделяет адвокатов своеобразными бутафорскими возможностями, когда на любое их ходатайство следователь вправе ответить отказом без какой-либо аргументации, ничего не поясняя.

Время страха и лжи…

Очень наглядно демонстрируется нежелание и неготовность ответственных лиц нести какую-либо ответственность.

Если по поводу неправильных или вообще недопустимых действий со стороны следствия адвокат напишет соответствующее обращение куда-то далеко в вышестоящие инстанции, то просьба разобраться оттуда станет спускаться вниз по инстанциям вплоть до момента, когда эта просьба попадёт именно к тому, по неправильным действиям кого и было направлено обращение.

То есть никто не станет разбираться с неправильными действиями следователя. Ему самому предложат с этим разобраться. На что он элементарно сможет дать удобную ему отписку, ведь никто и не станет проверять, насколько такая отписка соответствует реальности.

Это, по всей видимости, широко распространённая практика в это время. К сожалению, но сейчас о необходимости соблюдать законность в основном можно встретить только бравые голословные воззвания.

Ну а теперь я затрону второй пример.
Он уже касается обстоятельства, которое следствие использует в качестве основной и единственной улики, позволяющей им обвинять нас в причинении тяжкого вреда и, соответственно, даёт право удерживать нас под арестом столь длительное время.

Вам всем уже знакомы две личности, которые сделали идентичные доносы о том, что мы якобы лично причиняли им тяжкий вред.

Хотя в качестве потерпевших в рамках нашего дела никакая полноценная экспертиза, предусмотренная для такого случая в стационарных условиях, им не проводилась, а значит, и нанесённый им вред не устанавливался.

Психиатрическую экспертизу, которая проводилась только с их собственных слов, без обследования, они проходили лишь в качестве свидетелей и совершенно по другому делу. Следователь как будто бы искренне считает, что существующей экспертизы достаточно.

Но показательно странным видится то, что все старания адвокатов ходатайствовать о проведении этим двум основным условно потерпевшим стационарного обследования почему-то упорно заканчиваются отказом. Адвокаты подавали ходатайства во все возможные инстанции.

Только вот, видимо, согласно уже выше затронутому, всё было спущено самому следователю. А по закону следователю дано право вести следствие по своему усмотрению, и никто в это вмешиваться не должен.

Если следовать разумной логике, то кто, как не следователь, должен быть наиболее заинтересован в том, чтобы всячески подтвердить весомость имеющихся улик, исключая сомнения в их правдивости? Или же всё-таки следователь догадывается, что используемый им для обвинения диагноз может быть легко опровергнут полноценной экспертизой и эти двое якобы пострадавших будут признаны совершенно здоровыми?

Как мне стало понятным, следователю очень важно передать дело в суд с тем же обвинением в причинении вреда, с которым и начиналось следствие.
А что потом будет в суде, его это уже не волнует. Вот поэтому следователь и поступает так, как в этом обществе стало принято считать нормальным, не согласуясь с разумностью, гуманностью, да и вообще с человечностью…

Время Зверя…

Так что, друзья мои, на основе того, с чем мне пришлось познакомиться, я пока не вижу причин сомневаться в деятельности наших адвокатов.

Их возможности, особенно на период следствия, очень ограничены.

Горячий период, когда им потребуется начать максимальную активность, станет происходить с началом ознакомления со всем накопленным материалом дела. Ведь им, так же как и нам, пока доступна для ознакомления лишь крохотная часть того, что всячески старалось насобирать следствие.

Наше дело имеет осложнённую специфику, сопровождаемую душком под названием «политика». Что неизбежно вынуждает всех исполнителей стороны обвинения испытывать страх и опасения сделать что-то не так.

В связи с чем вполне можно увидеть проявление упорства в том, что в обычных условиях исполнители могли бы не делать, справедливо считая излишним.

Держитесь, друзья мои!

Ключевой период в разгаре!

Здоровья и успехов!

До встречи!

Мира и счастья!