Ваша честь, уже более года идёт судебный процесс, и более трёх лет мы находимся под стражей.

С момента нашего задержания, проведённых следственных действий, предъявленных обвинений и уже более года судебных разбирательств нам никто так и не объяснил, какими противоправными действиями каждый из нас лично, непосредственно потерпевшим, причинили вред здоровью, что явилось причиной психического расстройства в виде тревожного нарушения сна.

Мы об этом заявляли неоднократно, но до сих пор государственный обвинитель не дал нам пояснения, даже после допроса всех потерпевших, которые в своих показаниях ни словом не упомянули о каком-либо насилии с нашей стороны по отношению к ним.

Более того, государственный обвинитель даже не задаёт вопросы потерпевшим о насилии с нашей стороны, о причинении тяжкого вреда их здоровью кем-то из нас.

Ваша честь, перед началом допроса каждого потерпевшего вы говорили, что они имеют право знать, в чём нас обвиняют, но никто из потерпевших не поинтересовался сутью обвинения.

И это понятно почему, ведь если уточнять подробно у потерпевших, какими конкретными действиями каждый из нас, лично им, насильно причинил вред здоровью, то никто из потерпевших не смог бы ничего пояснить. Но ведь именно эти пояснения должны были быть основой подтверждения нашей вины по ч. 3 ст. 111, тяжесть которой определяет наше содержание под стражей.

Всё, о чем спрашивает государственный обвинитель потерпевших, – о проповедях, литургиях, питании, медицине, образовании, «стульчиках мудрости», «треугольниках», – всё это не имеет никакого отношения к требованиям ст. 111 Уголовного кодекса и вообще к противоправным действиям с нашей стороны.

Все поднятые государственным обвинителем темы в допросах потерпевших, по сути своей, не являются нарушением закона и касаются личных убеждений человека, их личных взаимоотношений, жизненных трудностей.

Тогда на каком законном основании мы более трёх лет находимся под стражей?

Ваша честь, я неоднократно в своих выступлениях на судебных заседаниях по мере пресечения ссылался на Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 №41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения…». Дословно приводил пункт 3 из этого Постановления, в котором говорится о том, что мера пресечения в виде содержания под стражей не может быть избрана, если в ходе судебного заседания не будут установлены доказательства, что обвиняемый скроется от суда, либо может продолжать заниматься преступной деятельностью, либо может воздействовать на участников уголовного судопроизводства.

Ведь ясно сказано, что нужны доказательства, и в этом же Постановлении Пленума объясняется, что именно может служить доказательством, а без них не может быть избрана мера пресечения содержание под стражей, почему тогда представитель прокуратуры – органа, который должен следить за соблюдением законности, грубейшим образом нарушает действующее законодательство?

Даже избитая фраза прокурора о том, что обстоятельства не изменились, поэтому мера пресечения не может быть смягчена, выглядит весьма непрофессионально. Обстоятельства изменились – в судебных заседаниях допрошены все потерпевшие.

Может, я забегаю вперёд, но не могу не коснуться крайне важной для судебного расследования темы. Создаётся впечатление, что государственный обвинитель умышленно затягивает время судебного процесса, оттягивая рассмотрение экспертиз о причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшим.

Могу утвердительно сказать, что экспертизы основаны на заведомо ложной информации от потерпевших и сфальсифицированы экспертами и следователями.

Выводы экспертов о тяжести нанесённого вреда основываются на Приказе МЗ от 24 апреля 2008 г. №198н, в котором однозначно говорится, что тяжкий вред здоровью в виде психического расстройства должен находится в причинно-следственной связи с причинённым вредом здоровью, т.е. быть его последствием, и точно такая же трактовка определяется ст. 111 УК РФ.

Повторюсь, никто из потерпевших в своих показаниях в суде не говорил о том, что кто-то из нас, лично им, умышленно, применяя насилие, причинил вред здоровью, т.е. нарушил анатомическую целостность и физиологические функции органов и тканей человека в результате воздействия физических, химических, биологических факторов.

Ведь если в суде подробно рассмотреть выводы экспертизы, показания потерпевших в экспертизах, допросить экспертов, то уголовное дело развалится.

Возникает риторический вопрос: почему государственный обвинитель умышленно затягивает судебный процесс? Уверен, прокурор Овчинникова, как профессионал, видит всю абсурдность, надуманность и преступную фальсификацию обвинения.

Хочу привести выдержки из выступления Уполномоченного по правам человека в Красноярском крае Марка Геннадьевича Денисова с отчётным докладом перед Законодательным собранием: «У каждого, кто внимательно следит за развитием ситуации вокруг общины Виссариона в последние два года, невольно возникло ощущение, что в основе столь масштабной работы силового блока (работали в основном иногородние офицеры – москвичи и новосибирцы) лежит волевое, политическое решение высоких должностных лиц – любой ценой найти, нарыть, накопать любой компромат на руководителей общины, достаточный для того, чтобы возбудить уголовное дело, посадить руководителей и ликвидировать саму организацию.

Мир не знает религий, которые не стремились бы воздействовать на сознание и психику людей.

Все известные религиозные организации в той или иной форме занимаются привлечением средств верующих для своей текущей деятельности (десятина).

Подавляющее большинство религий мира практикуют пищевые ограничения. Скажем, в православии 250 дней в году должны быть постными, а индуисты вообще вегетарианцы.

Каждая религиозная община любой веры – это сотни, порой тысячи людей. Разных людей. Наверняка из нескольких тысяч прихожан найдётся пара-тройка тех, кто не дружит с законом, обязательно найдутся и обиженные, недовольные священником. В каждой общине есть нездоровые люди, порой это нездоровье затрагивает и психику. Обязательно найдутся прихожане, у которых умерли близкие и даже дети.

Если взять грехи первых, желчь вторых, сбивчивое бормотание третьих и боль четвертых – из этих острых компонентов, при известной ловкости, можно приготовить такое едкое варево, что хватает на пять пожизненных сроков любому религиозному руководителю.

Был бы приказ сверху. А он в деле Виссариона, судя по всему, есть. Дело носит ярко выраженный заказной характер.

В результате сформирована глубокая порочная правоприменительная практика, которую теперь можно применять практически к любой религиозной организации на территории России.

С 22 сентября 2020 года ни одна церковь, ни одна группа верующих на территории нашей страны, где собирается десятина и звучит проповедь о том, как правильно жить верующему, не может чувствовать себя в безопасности.

Прецедент создан.

В общем, все мы сейчас являемся очевидцами грандиозного скандала. Усилиями нескольких высокопоставленных генералов российская государственная вероисповеданная политика 21 века (до недавнего времени весьма мудрая и возвышенная) отброшена на 60 лет назад».

Хотел бы добавить к словам Уполномоченного по правам человека высказывание сотрудника ФСБ, приезжавшего в феврале 2021 года в СИЗО г. Новосибирска на второй день после им же и организованных пыток, целью которых было получение признания нашей вины в незаконном хранении армейского вооружения, незаконной добычи золота и его сбыт, массовые захоронения умерших от голода или убитых последователей, развращение малолетних.

Так вот, тогда уже этот сотрудник ФСБ утвердительно говорил, что неважно, виновны ли мы в чём-то или нет, организация будет закрыта, приговор по уголовному делу будет осуждающим, и никто не собирается менять нам меру пресечения содержания под стражей, и неважно, что это незаконно, это решение высокопоставленных чинов.

И вообще, наше уголовное – это отработка механизма воздействия на руководителей любой религиозной организации России.

Пазл сложился.

Государственные правоохранительные органы, которые должны обеспечивать соблюдение закона, сами по факту являются теми, кто явно фальсифицируют уголовные дела, являясь злостными нарушителями закона.

За три года нашего содержания под стражей вера в правосудие, в разумность и адекватность государственного обвинения почти утрачена, и это не только у нас, но и у тысяч граждан России, которые наблюдают за происходящими событиями и у которых возникает недоверие существующей власти.

Мы готовы идти до конца.

В вещественных доказательствах – более 2000 часов проповедей и встреч Виссариона, которые важно в полном объёме прослушать, чтобы у государственного обвинителя не было даже намёка на упоминание чего-то противоправного в проповедях Виссариона.

А также в материалах дела находятся тысячи страниц Последнего Завета, которые обязательно надо изучить, чтобы открыто показать, что на самом деле говорится в Учении Виссариона на темы питания, медицины, образования, о «стульчиках мудрости», «треугольниках» и др., и насколько заведомо ложные показания так называемых потерпевших расходятся с текстами Писания.

За событиями, происходящими в нашем уголовном деле, в котором допрошены все потерпевшие, за судебным процессом наблюдают тысячи неравнодушных граждан России, у которых возникает большое желание обратиться в Президенту России, к Уполномоченному по правам человека в России, в Генеральную прокуратуру с вопросом: «Как зам. генерального прокурора Демешин подписал явно сфальсифицированное следователем Васильевым, преступное по сути, основанное на заведомо ложных показаниях потерпевших обвинение, и на каком законном основании уже более трёх лет мы находимся под стражей».

На основании всего вышесказанного прошу, Ваша честь, изменить меру пресечения на более мягкую.