Друзья! Мы продолжаем публиковать «Истории Евсея». На очереди – книга вторая. А первая книга готовится к печати (вариант с авторскими правками). Ссылка на электронный вариант первой части.
Оглавление
Глава 23
Не встречался раньше с таким бесом… Мы с Даздой полулежали в виноградной беседке на знакомом по ощущениям парфянском ковре. После сражения с бесами нам требовался отдых, хотелось, чтобы напряжение битвы ушло из тела. Рядом стоял широкодонный кувшин с оздоравливающим винным напитком. С оттенком вкуса чёрной смородины. Это сейчас могу так определить то послевкусие, тогда объяснял его смесью двух сортов тёмного мидийского винограда: один терпко-сладкий, а другой – с лёгкой кислинкой и едва уловимым запахом ливанского кедра.
До сих пор остаётся загадкой, откуда в виноградной беседке прихрамового сада всегда имелась пара кувшинов (при необходимости мог появиться и третий) волшебного напитка.
– Сначала поговорим о дэвах, потом о чувствах, – улыбался Дазда, наливая рубиновый напиток в красивые тонкие фарфоровые чаши.
– Твоё объяснение, Аша, откуда взялся такой умный демон? Как он знает наши мысли? – спросил я.
– Поэтому-то мысли и должны быть благими… – Дазда говорил не спеша, без определённого ритма, делая глоток напитка. – Можно предположить, мой благомыслящий друг, что это и есть иллюзия Ахримана. Древняя иллюзия… Демон сам объяснил: он живёт, пока живут страх и ненависть… Это тысячелетия присутствия Ахримана в нашем мире! Владыка тьмы не творит плотный мир – возможно, он вложил в наши головы идею, а мы её наполнили тем, что демон назвал «дерьмом»…
– И мы научили демона быть хитроумным и откуда-то брать знания о нас? – спросил я.
– Может и так, а может, Ахриман вложил это умение сразу в идею, – Дазда, не торопясь, налил ещё по чаше.
– Если Ахриман вкладывает такое в иллюзию, тогда он уже создатель, и это уже не иллюзия. Но Создатель, как говорит Авеста, Один и Он Всеблаг, – сказал я и сделал не один глоток волшебного напитка. – Этот чёрт думает, как мы, только, похоже, знает больше нас или делает вид, что знает… Ему ведь нужен наш страх, тяжёлая сила… Почему ж он до сих пор не лопнул от обжорства?
– Чтоб он лопнул! – Дазда поднял чашу и засмеялся. – Не лопнул он потому, что таких, как он, много.
– Однажды я общался с очень необычным бесом. Его не пугал ни Вышний Свет, ни крест из Света. Там, где Свет, у него просто нет работы, и он уходит оттуда. Он даже объяснил мне, что он – накопитель-посредник, перенаправляет тяжёлую силу в какой-то мир…
– Вот древнее предание нашего народа: в холодных горах есть хранилище страха, гнева и ненависти, и оберегает его главный демон, Аждахак.
– Если в одном месте хранится страх и тяжёлая сила грехов, может, там хранится и знание о страхах и грехах? А все демоны связаны одной силой с этим хранилищем и главным демоном, и излишки еды отправляют туда… Как мы связаны Светом с Божьим Миром, так и эти черти через тяжёлую силу связаны с этим хранилищем… И тогда чего в нас, людях, больше, с тем мы и связаны, тому и служим…
– Здравая картинка, – утвердительно покачал головой Дазда. – Ахриман – создатель иллюзии, идеи… А мы разрушаем Благой мир своими руками и головами, да ещё и с помощью бесов. И с ними вместе пополняем хранилище страха…
Мы помолчали.
– И зачем тогда всё это Ахриману? – добавил Дазда.
– Такой вопрос я уже задавал. Ты мне сказал, об этом будем думать между воплощениями, – засмеялся я.
– Тогда надо наполнить чашу этим волшебным рубиновым напитком, в сути коего заложена разгадка всех тайн Мирозданья.
– Наполняй так, чтобы не разгадать сразу все.
– Согласен. Иначе жить будет неинтересно, – не спеша улыбался Дазда. – Быстро мы находим согласие. Так какой там вопрос остался? Зачем всё это Ахриману?
– Мы уже между воплощениями? – поинтересовался я.
– Представим, светлый друг, мы никуда не торопимся, ждём вечное тело, уже прошли через реку из огненного металла, как через парное молоко… Ждём вечную жизнь и рассуждаем об Ахримане.
– Так ведь его там уже не будет.
– Верно. Там не будет, а здесь он есть и что-то затеял… Поставим себя на его всезнающее место.
– Давай… Он видит перед собой прекрасный, благой, по сути, мир, в котором человек склонен чаще выбирать зло, чем благо, – начал рисовать я.
– Да. И видя это, он способствует тому, чтобы мы творили ещё больше зла, а значит, уничтожали благой мир, в который пришли совсем с другой целью, – продолжил Дазда.
– Или уничтожали самих себя в этом мире. Зачем ему уничтожать мир, который создавал его Брат?
– Опытный охотник не убивает тигра просто так, – продолжил Дазда после паузы. – Он уважает умного зверя… Он убивает зверя только тогда, когда тот становится опасен для мира. А мы бываем очень опасны для собственной жизни…
– А этот четырёхрукий демон вместе с хозяином хранилища питаются как раз нами, нашей силой, и провоцируют нас на страх и злобу… Получается замкнутый круг… Ловушка!
– Видишь, брат Евсей, что делает с нашим умом этот восхитительный напиток. Мы неожиданно быстро нашли решение сложного вопроса… Надо чувствовать грань, иначе мы познаем непознаваемое.
Я захохотал. Аша Дазда был великолепен. Удивительный человек.
Был тёплый яркий солнечный день, уже собравшийся идти в сторону вечера. Солнце падало разными пятнами через виноградную лозу, раскрашивая нас причудливыми узорами…
Напряжение борьбы с древним бесом растворилось в окружающем нас чудесном мире. В этом растворении приняли участие и солнечные пятна от плавно двигающейся в лёгком ветерке лозы, и волшебный виноградный напиток, и уютный парфянский ковёр с приятным ворсом и мастерски вытканными гроздьями винных сортов…
– Брат Дазда, – вздохнул я, – ладно с демонами, они есть и будут тысячи лет вперёд… Есть всё же вопрос поважнее…
– И решение его не отложишь на тысячелетия, – продолжил фразу Дазда. – И касается он моей удивительной, любимой Ясны, нашей Ясны, и тебя, мой друг, светлый вестник.
– Да.
– Друг мой, она необычная девушка. И не только потому, что она моя дочь, – глаза Дазды лучились улыбкой. – Она умеет чувствовать. Так, как не умею ни я, ни Даити… И умеет жить тем, что чувствует… Я не встречал в жизни человека, кто так живёт – чистым сердцем… Вот встретил теперь тебя, вы похожи… Ясне надо бы быть в раю и дожидаться воплощения в Вечности, а не смотреть на мир в эпоху смешения. Наверное, она хотела родиться именно сейчас… Ахуру виднее.
В утро того дня, когда мы с тобой встретились у святилища, она сказала мне: «Папа, он сегодня придёт». Он – это ты, друг мой. Я ждал тебя в тот день как Вестника Ахура, она – как любимого. Сказочная история.
Удивительно, особенно для женщины… Она знает, что вам долго не быть рядом, но терпеливо ждала тебя… а её знанием о тебе были лишь ощущения и сны…
Я в юности просил своего отца позволить мне жениться на любимой, которую я знал с детства. И мои родители, благодарение им, позволили этому быть, нарушив договор с семьёй друга-жреца, договор, существовавший с моего детства… И наши взаимные чувства с Даити привели к рождению наших прекрасных детей, нашей Ясны…
Я и Даити не могли поступить по-другому – позволили Ясне не выходить замуж за нелюбимого, но ведь и любимого никто из нас не видел…
Мы с Даити знали и любили друг друга, а Ясна просто жила ожиданием этого чувства, искренне веря: будет так, как она чувствует…
Конечно, я смотрел её карту. Там есть встреча. Недолгая встреча с любимым из далёких земель… Но что такое недолгая встреча для девушки, мечтающей посвятить любимому свою жизнь?
Ясна сказала мне однажды простую вещь: «Отец, разве может одна душа заставлять другую поступать против сердца, в котором живёт Ахур?»
Вот такая история, друг мой… Ну и её сны, её чистые сны, они точнее, чем мои звёздные таблицы. Ясна хорошо знает азбуку своих снов.
Дазда наполнил чаши, мы не спеша сделали несколько глотков, разглядывая солнечных зайцев друг на друге. Наверное, мне хотелось хоть ненадолго отложить итог нашего разговора, вернее, моё решение по итогам разговора; но и вещие сны – как и откуда они приходят – меня интересовали тоже. И я спросил мудрого друга, глубоко вздохнув:
– Аша, расскажи о чистых снах.
– Хорошо, светлый брат, поговорим о снах, – добродушно улыбнулся Дазда. Он всегда хорошо чувствовал, видел моё состояние, мои побуждения. И не только мои. Он умел жить естественным вниманием к происходящему вокруг. У него не было своих проблем, он жил заботой о других.
– Как понимаю из преданий Авесты, – продолжал Аша, – во время сна мы выходим из воплощенного мира к Вратам Всевышнего, там другая мерность мира. Глубокий сон – душа восполняет силы в мире Меног, духовном мире, после непростого пребывания в ограниченном петлёй времени плотном мире в эпоху смешения добра со злом.
При возвращении из глубокого сна происходит быстрый переход из многомерного мира Меног в ограниченный плотный мир: происходит забывание увиденного душой в духовном мире. Короткие оставшиеся обрывки увиденного остаются как сновидения.
Существует ещё и промежуточный мир при выходе из глубокого сна. Чистая душа, такая как у тебя и Ясны, не имеет пороков, поэтому проходит этот промежуток чисто. А нечистая душа цепляет своими пороками морок и путаницу мира демонов, который трёхмерен и находится здесь, у Земли…
– Вот видишь, Аша, – вмешался я в пояснения друга. – Это подтверждает, что бесы, демоны – это порождение нашего трёхмерного мира, нас самих. Они не существуют и не могут существовать у Врат Всевышнего в Силе Его Света, Его Огня. Нашими страхами и грязными мыслями, а не Ахриманом, создаётся мир морока… Сами их создали, сами и кормим. Извини, перебил…
– Заканчиваю, немного осталось. Так вот Ясна, выходя из глубокого сна, проскальзывает этот промежуточный мир легко и быстро, потому что её сердцу ничего не нужно из бесовского морока, она его не видит. Она выносит чистое мгновение сновидения из Высшего мира, воспринимаемое ею долгим событием, иногда долгим виде́нием будущего. Это сны-откровения, чистые сны, сны без морока. Чистый сон как короткое оставленное воспоминание из увиденного в Мире идей…
Мобеды, хранители Огня, тщательно очищаются внешне и внутренне, чтобы иметь возможность видеть такие сны. А Ясна просто живёт и видит сны-подсказки, не совершая специальных обрядов.
– Дазда, что делают жрецы, чтобы видеть сны-откровения? – продолжал я любопытствовать.
– Шесть полных очищающих омовений в день с применением особого состава. Рецепт смеси вряд ли тебе потребуется, – засмеялся Дазда. – Перед сном – очищающее покаяние с просматриванием своих действий и мыслей в течение дня. Правильное расположение тела перед сном – вдоль линий Земли, головой на север. Или на восток, когда нужно восполнить силы. На север ещё и потому, что по преданию там находился когда-то давно материк наших предков, которые обладали полным знанием…
Засыпать надо на спине, не скрещивая ноги, и при правильном дыхании. Если тебе это интересно, дыхание как-нибудь покажу…
И даже все эти действия далеко не всегда приводят к желаемому. Чистым человеком надо быть всегда, а не только в те дни, когда ждёшь сны-откровения. В промежуточном мире всё равно нацепляешь то, что есть в душе, притянешь подобное, а там и бесы, и такие же люди, как ты, из глубокого сна выходят. Есть что нацеплять…
Брат мой Евсей, ты ведь видишь иногда чистые сны – а часто их нельзя видеть – хотя и не знаешь всех этих жреческих секретов. Живёшь во Славу Всеблагого, потому и не цепляешь всякий морок: и бесовской, и людской… Ясна такая же, и Ани… Вот вы и встретились…
– Вот мы и вернулись к главному, – улыбнулся я. – Как бы ты поступил на моём месте, Аша?
– Позволь и я спрошу тебя прежде, чем ответить?
Я утвердительно кивнул, Дазда продолжил:
– Знаю, что твоё сердце с прекрасной Ани. А есть ли там место для Ясны?
– Да. Мы оказались очень близкими людьми, Ясна – замечательная девушка… И ты всё устроил, чтобы было именно так, – попытался я пошутить.
– Может быть и так, – улыбался Дазда. – Но решение принимать тебе…
– У меня есть жена, любимая. Какое решение? – неуверенно сказал я.
– Ты теперь настоящий авестиец. Об этом, после твоей победы над древним демоном, будут уже сегодня знать все в городке. С такими демонами редко кто справляется. И не каждый хранитель Огня возьмётся за такое. Бывали случаи, и их помнят, когда такие сильные древние бесы овладевали жрецами…
А настоящий авестиец, чистый сильный мужчина, может взять и вторую жену. И ничем не проявит, что любит её меньше первой…
Коротко помолчав, Дазда продолжил:
– По кодексу Авесты мужчина не может принять такое решение без согласия старшей жены. Но и отказ в этом должен быть здраво объяснён женой. Причин для появления второй жены несколько: бездетность с первой женой; ответственность за родовую линию, продолжение рода – например, чтобы у ушедшего в другой мир родного брата был рождён ребёнок; ведение большого хозяйства, когда одной жене, в силу разных причин, справиться трудно; воспитание детей…
Не буду называть все возможные случаи появления ещё одной жены. Нужна целесообразность. Может ли к целесообразности относиться чувство другой женщины? Если чувство настоящее – это проверяется временем – то может. Настоящее чувство предполагает рождение здоровых детей… А для авестийца одна из главных ответственностей – продолжение человеческого рода и воспитание детей, правильное воспитание. Даём возможность воплощаться душам для свершения Блага и Праведности в этом мире, для победы над злом…
В нашем удивительном случае отсутствует одно звено – согласие Ани. Но не думаю, что любящая тебя Ани будет против счастья другой женщины, тоже искренне любящей тебя.
– Аша, даже если согласие и есть со стороны Ани, с моей стороны есть серьёзные вопросы. Что это за авестиец, который взял ответственность за жену и вскоре уходит от неё?
Дальше… А если родится ребёнок, то, получается, мужчина уходит сознательно от одной из главных ответственностей – воспитания детей.
Да и как можно жениться на девушке, которая тебя искренне любит, а ты при этом знаешь, что скоро уйдёшь к любимой?
Дазда наполнил чаши, выпили по несколько глотков.
– Светлый друг, в данной нам судьбой ситуации сказанное тобой не относится к убедительным аргументам… Искренне любящая девушка знает, что её любимый недолго будет с ней и рада этому короткому счастью, на наш взгляд короткому, она мечтала о нём…
Мужчина и женщина рано или поздно уходят из жизни друг друга, по разным причинам. Такова Воля Всевышнего. Главное – как они прожили отведённое время. Ты идёшь путём Праведности во имя всех, ты Вестник, движешься по Воле Всеблагого. Путь твой прочерчен, в нём не могут быть допущены отклонения. В неизбежный час, ни раньше, ни позже, ты пойдёшь по пути домой. И Ясна знает это.
Ещё одно твоё сомнение. Вдруг родится ребёнок… Аша Евсей, если родится ребёнок, счастливы будем все. И в семье моей будет воспитан достойный авестиец… у такой чистой матери, как Ясна. А тебя, как отца, спасёт то, что твоё сердце не успеет привязаться к чаду. Ты даже не будешь знать, брат мой, кто у тебя родился. Родится мальчик – будет носить твоё имя, девочка – понесёт твои качества…
И ничто не мешает вам думать о вашем воссоединении к этому. Пусть даже три полных луны будет идти вестник с твоей родины, чтобы сообщить, что ты и Ани ждёте Ясну. И тогда, ещё через три луны, Ясна с надёжным сопровождением будет у вас, если тому должно быть…
Напитка в этом долгом дне наступающей весны было выпито столько, сколько было. А было в беседке у Дазды в этот раз, как обычно – два наполненных кувшина объёмом, в нынешних мерах, приблизительно по полтора литра каждый, может чуть больше. Для нашего общения с Даздой в этом дне такой объём оказался необходимым и достаточным, с учётом качества и целительных свойств напитка и некоторой его разбавленности родниковой благословлённой водой. Голова была светлая (как казалось), настроение лёгкое, весна стала ещё весеннее…
Когда мы обнялись с Даздой, прощаясь до завтрашнего дня, он вымолвил со всегдашней добродушной улыбкой:
– Светлый друг, если уж демон говорит о твоей второй жене, тебе, наверняка, надо жениться на моей дочери, чтоб бес подавился нашими чистыми мотивами. А вдруг лопнет?
…Был уже тёплый вечер. Ясна, напевая имена Господа, наводила порядок в моём пристанище. Я сел на пороге, не имея в себе твёрдого решения. А это предполагало оставить всё, как есть сейчас. «Я ещё здесь нужен, нужно доделать дело со становлением общины… А сколько я его буду доделывать? А Ясна будет продолжать убирать этот дом с надеждой… Это для неё большое испытание, да и для меня тоже… Да и для Ани, наверное…» Мысли ёрзали в голове.
Ясна завершила таинство и присела рядышком с лёгкой, непосредственной улыбкой.
– Евсей, представляешь, уже весь городок знает: посланник Заратуштры изгнал из Рашну самого Аждахака трёхглавого.
– А кто у нас посланник Зартошта?
– Ты, конечно.
– И что теперь будет дальше, пророчица Ясна?
Ясна засмеялась:
– К тебе будут идти люди за очищением от дэвов. И в нашу общину придут новые люди. О тебе говорит весь город.
– Уф, что-то много всего… Может, без меня справитесь? А я домой?
– Пока ещё не справимся, – сказала Ясна, глядя мне в глаза. – Я постараюсь справиться. А Дазда, Хумат, друзья? Ты ещё нужен здесь, рано уходить. Надо нам утвердиться в тех заповедях, которые ты принёс авестийцам…
– Милая Ясна, а что главное в жизни?
Думала Ясна недолго:
– Быть счастливой и радовать Господа своими благими мыслями и благими делами. А радовать Господа – значит, радовать всех тех, кто рядом с тобой, потому что Ахур живёт в каждом, – сказала Ясна и чуть-чуть покраснела.
– А быть счастливой?
– Счастлив тот, кто живёт правдой своего сердца, – сказала она. И, скрывая смущение, спросила меня: – О чём вы говорили с Даздой? Обо мне? Знаю, что обо мне…
– И о твоих чистых снах, – добавил я.
– Евсей, ты можешь не переживать за меня. Главное уже случилось. Я встретила тебя, дождалась. Это правда – ты существуешь и пришёл к нам. И я смогла признаться тебе. Пока ты ещё с нами, позволь и дальше приходить к тебе наводить порядок и общаться с тобой… Я видела во сне Ани, прошедшей ночью. Она такая, как ты рассказывал – очень красивая. Она обняла меня и сказала, что рада быть мне сестрой… – сказала Ясна. И положила голову мне на плечо.
Глава 24
Ясна стала мне женой. События стали восприниматься ярче, их череда уплотнилась. За день проживалась жизнь. Когда знаешь, что время дорогих сердцу мгновений ограничено, то стараешься втиснуть в жизнь еще больше действия.
Я торопился принести радость Ясне, погружённый в её чистый, нежный мир, торопился участвовать во всех событиях становления общины, общаться с Даздой и Хуматом – они основа общины, лечить детей городка и гнать при случае подвернувшегося беса… И ощущал при этом свежую волну прибывающего чувства к Ани – как будто она была рядом…
Жизнь, посмотрев на меня, словно решила напомнить, что мужчина, даже если он Вестник, идущий по фатуму, не может ощутить полноту жизни без наполнения любовью женщины, и подарила мне встречу с Ясной, удивительно похожей своим миром на Ани. Когда-то мне казалось, что в Ани живёт продолжение моей мамы, теперь – что Ани присутствует в Ясне. Они как будто бы каким-то удивительным образом договорились любить меня вместе и были счастливы от этого, и от того, что я ощущал наполненность жизнью, благодаря их участию. Это описание может показаться странным, но других слов для своих ощущений я не нашёл.
Ясна не была знакома с таким явлением, как требование к мужчине, в семье Дазды этому не учили. Поэтому мне хотелось успеть сделать больше для неё того, чего ей хотелось. А ей хотелось, чтобы я с желанием торопился домой. Ведь дома меня ждало звенящее чистотой чувств и нежностью пространство. Пища, приготовленная Ясной, была необыкновенно вкусной, там был след её благодарности жизни, песен, её любви.
Ясна почему-то была убеждена в правильности любых моих рассуждений, решений, целей, моего выбора. Там, где я мог сомневаться в правильности предстоящего шага, она верила, что он единственно верный. Это привело к тому, что я успевал делать даже то, что раньше делать не умел: под руководством великолепного мастера по имени Ушта выковал заколку для её густых волос в виде виноградного листа и инкрустировал прожилки листа серебром.
Она сделала важное для меня, не такое уж простое дело: перевела с древнеперсидского языка, родственного санскриту, на греческий основную молитву Авесты – Ахунвар. Эту молитву Всеблагой Творец мира, Ахура-Мазда дал Заратуштре как всепобеждающее Слово своё.
Для знакомства с авестийским языком мы с Ясной решили дома общаться на нём. К её уровню владения языком я не приблизился, но говорить о любви и выражать восторг научился.
Молитва – полное её название Ята-Аху-Ваирьё – была необычной для моего религиозного воспитания, заложенного Иоанном и книгами греческих философов. Это была молитва и мантра одновременно, в двадцать одно слово.
Авестийцы воспринимали молитву Ахунвар как святое Слово Ахура. Читать её надо было с особенным ритмом, рифмой, внутренним красноречием. И конечно, в чистоте мыслей, стремлением к тому, о чём говорится в молитве, в состоянии благодарности. И Ясна умела это делать. Научил её, как и должно тому быть, отец-авестиец. К тому же это был Аша Дазда – жрец и хранитель Огня.
Каждое слово молитвы – это название одной части Учения (Авесты), и это двадцать одно почитание Всеблагого. То есть в молитве содержалась суть Авесты.
Немного об истории текстов учения Авесты – из того, что рассказывал близкий друг и один из двух моих любимых тестей Аша Дазда. Исстари, не могу назвать точных цифр, Авеста передавалась устными преданиями в родовых жреческих линиях. Где-то шесть столетий до нашей встречи с Даздой, при воцарении династии Ахеменидов из царства Парс, Авеста была запечатлена на большом количестве воловьих шкур тонкой обработки, то есть на пергаментах. Существует предание, что Авеста писалась тогда золотыми чернилами, и длилась эта работа несколько десятилетий.
В IV веке до рождения Христа Александр Македонский, завоевавший Персию в отместку за завоевание персами Эллады, сжёг множество пергаментов с текстами Авесты.
За 25-30 лет до нашей встречи с Даздой парфянский царь Валакша начинает с помощью хранителей Огня собирать единичные сохранившиеся манускрипты разных частей Авесты и поручает жреческим родам превращать в тексты отсутствующие части Авесты, извлекая их из устной традиции. Род Дазды отвечал за воссоздание Ясны – части Авесты, отвечающей за суть Учения и основных ритуалов. «Ясна» переводится как «почитание».
Возвращаюсь к молитве. Дазда был известным в западной Парфии мастером молитвы. Когда Дазда творил молитву, в пространстве храма не находилось места ничему нечистому. Оно аж звенело густой, плотной чистотой от ритма, темпа, образов, задаваемых жрецом.
Ясна рассказала мне такую историю об отце. Как я уже говорил, Аша Дазда был реформатором Авесты. Он глубоко знал древнее Учение, знал наизусть гаты, проповеди Заратуштры, который принёс обновление древнего Учения. Дазда был хорошо знаком и с Торой, был специалистом по греческой философии, учёным-астрономом и астрологом. И смело упрощал ритуально-обрядовую сторону в соответствии, как он считал, с временем.
Среди жрецов Парфии были, естественно, и те, кто считали, что Дазда – служитель Ахримана и приносит своими реформами зло в древнюю религию. Один из таких жрецов, во имя благих целей, послал к Дазде наёмного убийцу, убедив того, что Дазда своей жизнью оскверняет Огонь Всевышнего.
Наёмник, убеждённый в нечистоте хранителя Огня, решил войти в храм, когда Дазда творил молитву Ахунвар. У авестийцев принято считать, что качественно прочитанная молитва наполняет человека Светом, очищает пространство вокруг него, даёт чистоту мыслей, ограждает от козней Ахримана и его главного демона Аждахака и возвращает врагам человека их враждебность. Так вот, когда, войдя в храм, наёмник достал кинжал и попытался занести руку для удара, он внезапно упал и потерял сознание. Это был сердечный удар…
Дазда за месяц, с помощью врачующего слова и молитв, поднял этого человека на ноги, вырвал его из развоплощения, позволив ему тем самым продолжить изменять свою зарму. А вот жрец, пославший человека убивать другого жреца, умер от сердечного приступа. Вот такая история…
После творения молитвы Ясной в пространстве дома ощущался особый аромат чистоты и… женственности. Хотелось находиться в этом пространстве, и оно явно восполняло силы.
Ясна сразу выучила молитву, с которой жил я. И творила её пять раз в день, глубоко погружаясь в неё. Сначала она творила авестийскую молитву, а потом молитву Рабби. Молитвы много не бывает.
Творческий смысловой вариант перевода Ясной молитвы Ахунвар, который мне наиболее близок, выглядит так:
«Любой благочестивый человек, как и любой правитель в мире, могущественен настолько, сколько в нём имеется Правды и Блага.
Дар благих мыслей приобретает тот, кто трудится во Славу Всеблагого Творца. И Сила Господа существует для того, кто помогает тем, кто нуждается в помощи».
Конечно, молитву Ахунвар надо творить на родном языке с правильным ритмом и рифмой. Ясна научила меня это делать, по моей просьбе. И я помню это до сих пор. И бесам это до сих пор не по нраву…
Возможно, Ясна и обращалась ко мне с какими-то просьбами. Возможно. Но сейчас я не помню этого. Помню лишь одно обстоятельство, похожее на просьбу.
В самом начале наших близких отношений во мне жила замысловатая установка: во время близости владеть собой так, поступать так, чтобы Ясна не зачала ребёнка. Это, конечно, было связано с размышлением о том, что довольно скоро мне надо будет отправляться домой, а ребёнок тогда останется без отца.
Во вторую или третью нашу ночь Ясна тихо сказала мне:
– Евсей, любимый… Это так важно для меня, для нас…
…В голове моей иногда появлялись обрывки мыслей, образов о долгожданной встрече с Ани, о её желании, чтобы Ясна была с нами, о путешествии Ясны в несколько лун к нам через наши общины. Но чего-то не хватало в ощущениях, чтобы представить эти мгновения яснее…
Не стану подробно описывать становление нашей авестийской христианской общины. О принципах становления общин я уже упоминал на этих страницах. Не будем превращать их в пособие по созданию общины. У каждой эпохи своя специфика. И если кому-то действительно захочется знать, как строится христианская община в нынешнем времени, приезжайте в южную Сибирь, найдёте там меня и моих друзей.
Наша община в Мидии строилась по правилам первой общины прямых учеников, по подобию тех общин, в жизни которых мне посчастливилось участвовать. Собрания были частыми, ведь в основе общины были авестийцы и два хранителя Огня, Дазда и Хумат, мы торопились быть чистыми в действиях, словах, мыслях. Искали вместе правильные действия и слова в смущающих нас ситуациях, опираясь на заповеди, оставленные нам Рабби. «Если исполнять принесённые Спасителем заповеди любви, то выйдешь из-под влияния зармы и через рай попадёшь в Вечность», – так говорил, улыбаясь добрыми глазами, Дазда.
Жизнь строили на бескорыстной взаимопомощи. Нужды хозяйств стекались в совет старейшин, ответственными за передачи нужд в совет были главы домов. Совет старейшин, он же совет мастеров, и распределял недостающее по хозяйствам.
В общине было несколько жизненно важных мастерских. Изделия мастеров шли и внутрь общины, и обменивались через городской рынок на недостающее в хозяйствах. Мастера иногда продавали свои изделия вовне, средства были нужны для поддержания мастерских, а также шли в общий кошелёк взаимопомощи…
После быстро облетевшего город известия о победе над самим Аждахаком в общину пошёл народ. Чудо – оно и в Парфии чудо. Немногие из них остались в общине, где надо было трудится над своей чистотой, но те, кто не задержались, понесли весть о неосквернённой злом общине, которую боится главный демон иранских земель. Весть быстро распространялась по Мидии, Парфии и дальше с караванами на восток.
В городе была иудейская диаспора с синагогой, а значит, и священником. Торговлей в Мидии занимались, большей частью, иудеи. Давать иноплеменникам в рост продовольствие и серебро было их делом. Дазда и жрец синагоги были знакомы. Законники диаспоры, специалисты по Торе с уважением относились к хранителю Огня, его мудрости. Иудеи городка знали: Дазда хорошо изучил Тору, не только писанную, но и устную. Греки городка знали, что Аша – философ и лучше них разбирается в пантеоне богов.
Случай с изгнанием древнего демона, обросший деталями – а в рассказах упоминался и почитаемый в Иудее пророк – вызвал у иудеев немалый интерес к нашей общине и ко мне. В диаспоре знали о пророке-проповеднике Иешуа, казнённом римлянами, знали о существовавшей в Иерусалиме секте, считавшей этого проповедника Машиахом. Знали, что я пришёл в Парфию с Вестью о Помазаннике и что со мной есть Сила непонятного происхождения, позволяющая гнать тяжёлых бесов. Знали также, что я эллин, воспитанный иудеем, учеником основателя секты.
Всё это вызывало интерес, и некоторые иудеи, немалым числом, решились прийти для знакомства с общиной, с правилами имущественных взаимоотношений и со мной. Среди пришедших были двое одержимых, желающих расстаться со своей болезнью.
Мы с авестийцами устроили большое собрание, рассказали пришедшим о правилах нашей жизни, о заповедях, которые учимся исполнять. Конечно, священник синагоги не мог открыто прийти на такую встречу, но он знал, что прихожане пошли знакомиться с общиной и со мной, и ждал известий об этой встрече.
На собрании я рассказал историю от Иоанна, которую рассказывал Рабби. Вот эта притча.
У человека были в гостях друзья. Он приготовил ужин и послал одного из своих друзей пригласить к ужину других гостей. Первый, кого друг пришёл приглашать на ужин, отказался от приглашения, потому что ждал торговцев, которым собирался дать деньги и распоряжения.
Второй отказался, потому что купил деревню вместе с людьми и ему надо было собирать доход. Третьему надо было продавать дом. К четвёртому должен был прийти человек и вернуть долг. Пятый ждал прибыли, так как давал денарии в рост…
Все они отказались прийти на ужин, о чём друг и рассказал хозяину дома, устроившему ужин. И тогда хозяин сказал друзьям: «Пойдите на дороги, кого найдёте, пригласите их, чтобы они поужинали».
Завершал Рабби эту притчу словами: «Живущие торговлей, как и дающие кому бы то ни было в рост, не войдут в места Отца моего. Тот, кто дал нуждающемуся и забыл о том, обретает Царствие Божие…»
…После этого собрания на следующую встречу пришли только два иудея. Два одержимых бесами человека, проявивших себя на первой встрече характерными потряхиваниями, не пришли во второй раз, предпочли одержание изменению самих себя. Выбор неизменно свободен. Сражение, как и во все времена, идёт за каждую душу. А предсказуемое использование человеком свободы выбора позволяет жрецам-астрологам, глубоко знающим свою работу, достаточно точно просчитывать карты судеб и волочит человека по его зарме.
Те представители арамейского народа, что решили остаться в общине, были мастерами своего дела и общину укрепляли. Один – обувщик. Другой – универсальный мастер по дереву. Жене мастера-обувщика я помог безвозвратно избавиться от небольшого беса. А сыну краснодеревщика, испытывающему боли в животе, вправил живот и тазовые кости, поговорил с ним о жизни, объяснил, почему приходит боль, научил благословлять воду и пищу короткой молитвой и дал волшебную молитву, которая будет помогать ему в жизни делать добрые дела, а значит, не болеть. Дети умеют доверяться полностью.
Священник диаспоры после посещения иудеями нашей общины передал Дазде письма и послания Павла, которые дошли уже и до Парфии.
Священник воспринимал Павла учителем новой секты внутри Иудеи, основателем, который был непризнанным на родине пророком.
Передавая эти послания Аше, священник сказал, что не относит эту новую школу к Торе, а значит, основатель её не может быть Помазанником Господа…
– Аша Евсей, любимый ученик Иоанна, которому он доверил дописать свою Весть, что скажешь об этих посланиях? – спросил меня Дазда.
– Аша, я хотел бы, чтобы ты их прочитал и сказал своё мнение, – ответил я. – Они написаны на хорошем греческом и со знанием Торы.
– Тогда, друг мой, скажи, был ли Павел среди учеников Спасителя?
– Он считал себя апостолом Христа, посланным Им. Среди учеников при живом Учителе не был, с реальным Учителем не общался. И не был близок с теми учениками, кто был рядом с Рабби в земных дорогах. Учитель пришёл к нему в видении и поручил, как говорил Павел, нести Весть язычникам. Павел высокообразованный иудей, знаток Торы. Самый активный Вестник среди апостолов, основал несколько христианских общин в римских провинциях и одну из общин в Риме… Чтобы понять его взгляд на Христа, надо почитать его письма. Иоанн общался с Павлом лишь однажды. Поэтому и рассказал мне совсем немногое…
Продолжение следует…
