Друзья! Мы продолжаем публиковать «Истории Евсея». На очереди – книга вторая. А первая книга готовится к печати (вариант с авторскими правками). Ссылка на электронный вариант первой части.
Оглавление
Глава 18
Храм – заметное строение в мидийском городке. Я вышел к нему без затруднений. Редко встречающиеся селяне – был жаркий полдень – приветствовали меня лёгким полупоклоном, прижав ладонь к сердцу. Отвечал им тем же действием, с улыбкой уставшего путника. Как мне казалось, они понимали, что я чужестранец.
Вышел на прямую, залитую солнцем улицу, ведущую к святилищу. Храм прямоугольной формы, оштукатуренные стены из необожжённого кирпича, верхняя часть напоминает пологий купол. Вход – как двустенный айван, пространство всегда открыто, издалека кажется, что видны отблески алтарного огня в глубине просторного входа.
Улица белая от солнца, выцветшего жаркого неба и светлых стен домов. Из проёма храма вышел высокий человек в белых одеждах: длинная подпоясанная рубаха, свободные штаны, белая шапочка на голове. Сам крепкого сложения, чёрные волосы средней длины, густая борода, тронутая редкой сединой. Он ждал меня. Я ещё не видел его глаз, но ощутил добрую волну расположения.
– Мир тебе, путник! Да пребудет с тобой Свет Всеблагого, – он поклонился мне первым.
– Мир тебе, мобед, потомок ученика пророка, – приветствовал я жреца ответным полупоклоном, прижав ладонь к сердцу.
Жрец чисто и правильно говорил на греческом. Смотрел на меня большими добрыми жёлто-зелёными глазами и открыто улыбался:
– Да, так и есть, путник, несущий добрую весть. Я из древнего рода Хранителей Огня. Моё имя Дазда, – он снова поклонился с ладонью у сердца.
– Достопочтенный, благонравный Дазда, моё имя Евсей, иду в твою страну с благой Вестью о Посланнике Господа, – я не мог не улыбаться в ответ. – Светлый Дазда, – продолжил я с полупоклоном, – предлагаю не раскланиваться так часто друг перед другом, ибо наше взаимоуважение читается в наших глазах.
Жрец рассмеялся и обнял меня. Друзьями мы стали сразу и навсегда в текущем воплощении. Дазда был добрый, мудрый, красивый, подсвеченный нескончаемым внутренним светом. Я как будто бы нашёл заботливого старшего брата. Ему было тогда пятьдесят вёсен, как говорили в этих местах. Но такое количество вёсен было затруднительно найти в облике Дазды, наполненном силой и добродушием.
Значение его имени – дарение, щедрость. Тот нечастый случай, когда значение соответствует характеру человека. Чаще бывает, что к смыслу имени приходится тянуться всё воплощение.
При первой нашей встрече обратил внимание на белую повязку, падан, свободно висевшую на шее жреца. Падан напоминал защитную маску современных врачей.
Хранитель пригласил меня во храмовый дворик, находящийся справа от входа. Это был небольшой персиковый сад с густой травой, сладковатым запахом какого-то цветения и свежескошенного сена. В глубине, у светлокаменной стены в человеческий рост, находилось место для омовения, окружённое плотно посаженной виноградной лозой. Сама омывальня – глиняная купель, покрытая терракотовой плиткой с орнаментом, с бортами высотой до пояса. На двух деревянных полках стояли объёмные кувшины с широким горлом. В кувшинах – благословлённая или освящённая вода, на её поверхности плавали белые лепестки и зелёные листики какого-то растения.
От основания купели к деревьям тянулось несколько глиняных сливных рукавов, каждый имел заглушку, ограничивающую спуск воды.
Я свершил полное омовение, сотворив перед тем короткую молитву благодарения. Дазда предложил чистые белые одежды, подобные его облачению: шапочку, рубаху, пояс, штаны с необычным запа́хом; не было только падана, повязки на нижнюю часть лица. Им обладал только мобед (священник), имеющий право и долг находиться у благого Огня для свершения обрядовых действий.
В садовой беседке, увешенной виноградными гроздьями, мы проговорили до ночи. Пили сладковато-терпкий напиток совсем небольшой крепости, разбавленный водой, ели фрукты, которые Дазда тут же снимал с ветвей. А под стопами приятно ощущался тёплый и плотный парфянский ковёр яркой расцветки.
В начале общения я рассказал, насколько возможно сжато, о своей жизни, о воспитавшем меня Деде Иоанне, прямом ученике Посланника Господа. О жизни Учителя, принёсшего необыкновенное и понятное Учение о Любви, ведущее к Царствию Божьему на земле. О Его казни, спровоцированной священниками и законниками. О заповеданной Учителем общинной жизни, о создании Иоанном в моём родном городке дружной общины. О своём долгом пути в Персию, замечательных друзьях и общине на берегу Евфрата. И конечно, об Ани, которая всегда ждёт моего возвращения…
Оказалось, Дазда ждал меня… Он был не только Хранителем Огня и знаний Авесты, Первой Вести, но и жрецом-астрологом, хранителем астрономических и астрологических знаний и очень древних звёздных таблиц. Эти древние знания передавались по жреческим родам, восходящим корнями к прямым ученикам единственного пророка Всеблагого Творца Ахура Мазды – Владыки Мудрости. Имя пророка – Спитама Заратуштра, Аша Зартошт, как называли его парсы. Как считали в роду Дазды, Заратуштра родился приблизительно за 1900 лет до нашей встречи с Даздой.
Жреческий род Дазды передавал от отца к сыну древние знания и расчёты, связанные со взаимосвязью явлений во Вселенной. Принцип без времени: то, что внизу, подобно тому, что вверху, а то, что вверху, подобно тому, что внизу. Во Вселенной нет ни больших, ни малых вещей, которые существовали бы вне взаимосвязи друг с другом. Расположение планет солнечной системы и звёзд Галактики в момент рождения человека определяют контур его судьбы и черты характера, а жизнь человека с существующим каждое мгновение свободным выбором между добром и злом и соответствующими выбору действиями, словами и мыслями, оказывает влияние на Миропорядок…
Далёкий прадед Дазды шесть веков назад ходил в Вавилон к жрецам-астрологам обмениваться знаниями и учиться новому. Тогда Вавилония была частью великого Персидского царства. Пророк Дазды был принят в закрытую касту вавилонских жрецов, ведущих наблюдение за звёздным небом и продолжающих изучать взаимосвязи во Вселенной и составлять таблицы, в которых фиксировалась взаимосвязь явлений вверху и внизу. Он был принят в это закрытое общество жрецов-халдеев (как их называли) в обмен на знания Авесты, устно передающиеся от хранителя к хранителю.
В результате этого путешествия жреческий род Дазды расширил свои знания астрономии и астрологии и стал обладателем тысячелетних таблиц наблюдений за положениями небесных светил во взаимосвязи с природными, историческими событиями и событиями в человеческих судьбах. Эти таблицы были неимоверно древнего происхождения. Трудно представить, но истоки зафиксированных вавилонскими жрецами наблюдений удалены от нас на несколько десятков тысячелетий…
Укорочу это пояснение из рассказа хранителя – Дазда был и хранителем древних знаний о Мироздании, и учёным-астрологом, он ждал прихода чужестранца с Особой Вестью в наступившем дне, исходя из своей астро-карты и увиденного накануне сна-откровения. В этом сне Пророк Зартошт, получивший почти два тысячелетия назад Слово Всеблагого, сказал Дазде: «Мобед, тебя ждёт Весть об обещанном». И вот мы сидим друг напротив друга на парфянском ковре в беседке рядом с храмом, уже бархатный вечер, а мы всё не можем наговориться.
По расчётам его деда, известного в Мидии мобеда-мудреца, современника Рабби, положение планет однажды указывало на особое Рождение на землях от Финикии до Иудеи. И это Рождение должно было произойти за 109 лет до нашего общения с Даздой в бархатном восточном, чуть сладковатом вечере…
От жреца синагоги родного городка Дазда знал об иудейском пророке-проповеднике, казнённом римлянами в Иерусалиме и отвергнутом законниками Торы. Некоторые иудеи приняли его за ожидаемого Помазанника Всевышнего. Говорили, что его тело исчезло из гробницы: кто-то утверждал о вознесении пророка в теле (и этому как будто были свидетели), кто-то свидетельствовал о том, что ученики тайно захоронили тело в скрытом месте…
– Каждый хранитель Авесты знает – до возрождения совершенного мира должны прийти три спасителя, Саошьянта. Два из них воссоздадут Учение Авесты. Спаситель приходит и будет приходить на смене звёдных Эпох, Эпоха Рыб уже наступила, – говорил Дазда и улыбался умными глазами. – Позволь, благой вестник, я расспрошу тебя первым об Учителе, поскольку давно жду знающего Новое Учение. Потом ты сможешь узнать у меня обо всём, что знаю я.
– Я согласен, достопочтенный и мудрый хранитель, – улыбнулся я в сидячем полупоклоне.
– Я имел весть, что близкий ученик казнённого пророка, твой наставник Иоанн, за свою долгую жизнь дошёл с вестью о пророке далеко на восток от Рима, до Киликии. Мечтал о встрече с ним. На всё Воля Всеблагого… Я мобед, хранитель Огня, поддерживать и оберегать огонь – цель моей жизни. Ждал, когда станет хранителем мой сын, чтобы передать ему Огонь, а самому отправиться в долгий путь… И вот предначертанная встреча случилась, как должно – а не как предполагал я… Скажи, добрый друг, в каком возрасте Учитель получил откровение и начал проповедовать?
– В возрасте около тридцати лет Он был пробуждён Духом Святым и начал проповедовать Слово Отца.
Дазда – глубокий и чуткий. Он задавал вопросы так, чтобы мне было понятно, почему он это спрашивает. И если такое пояснение не звучало в вопросе, он давал это пояснение, получив ответ. Таким образом, спрашивая меня об Учении, он знакомил меня и с особенностями Авесты. К тому же хранитель Огня хорошо знал Тору и пророков – настолько хорошо, что мог цитировать Тору и на греческом, и на арамейском…
Дазда кивнул головой на мой ответ:
– Зартошт тоже получил Откровение Всеблагого в тридцать лет. И проповедовал Слово Благого Творца до семидесяти двух. Он принял смерть в храме, от удара меча…
– Благой вестник, – продолжал Дазда. – Владыка Мудрости, даровавший Авесту, Всеблаг. Он Творец Благого мира, не осквернённого злом. Всеблагой не может являться и не является создателем Духа Зла… Бог Израиля – воздающий и искушающий, Он – Творец Миров и ангелов, среди которых и Сатан – Владыка демонов. Творец Миров призывает через Моисея избранный Им народ для утверждения единобожия к уничтожению народов, чтущих других богов… Каков Господь, Слово которого принёс Посланник, твой Учитель?
– Его Суть – Любовь и Свет. И изливает Он свой Благодатный Свет, Дух Святой равно на праведников и грешников. Он не искушает, Любовь не знает искушения. Он любит.
– Позволь, вестник, обниму тебя, – широко улыбался Дазда.
Мы обнялись. Долго. И до слёз. Бархатный жаркий закат превратился в сумерки.
Глава 19
До наступления сумерек хранитель Огня дважды отлучался на молитву – в послеполуденное время и перед заходом солнца. Он принимал омовение и уходил ненадолго в храм.
– Тебя смогу пригласить, когда станешь авестийцем, – пояснил он, улыбнувшись. – Иноверец не должен находиться в храме Огня, посвящённом Всеблагому Владыке Мудрости.
Вернувшись к нашему общению после второй молитвы, Дазда сказал:
– Брат Евсей, нам надо суметь остановить наш разговор и отправиться в дом моей семьи – он рядом, за оградой сада – для ужина и отдыха, восстановить силы для продолжения общения.
Но своими силами мы не смогли остановить захватывающее течение нашего разговора…
– Для авестийца путь Праведности – это благие мысли, благие слова, благие действия. К этому устремлён верующий Всеблагому. Мог бы ты, Евсей, назвать главное в Новом Учении? – был один из вопросов Дазды.
– Главное созвучно с тем, что выразил ты, Дазда… Для меня главное вот в этих жемчужинах: не делай другому ничего того, чего ты не желал бы, чтобы случилось с тобой; возлюби ближнего как самого себя… Рабби говорил: благословляйте проклинающих вас и молитесь за врагов ваших. Любите ненавидящих вас, творите им добро, и тогда не будет у вас врагов… Надо научиться отвечать добром, а не злом на идущее к тебе зло. Ударили по одной щеке, подставь другую. И тогда диавол повержен будет… – я отвечал медленно, подбирая слова.
Дазда задумчиво молчал.
– Это самый короткий путь, о котором я слышал, к победе над Ахриманом… Трудный путь… – проговорил он после мгновений тишины. – Воскрешение из мёртвых… Писаная Тора не даёт одного ответа, саддукеи не признают воскрешения из мёртвых. Авеста называет нынешнее время эпохой смешения добра и зла. Время продвижения мира через зло. Когда человек победит зло, станет творить только Свет, Благо, Владыка Мудрости дарует ему вечное тело. Это и будет воскрешение из мёртвых – человек в воплощённом состоянии будет вечно творить благое… Говорил ли Учитель о воскрешении?
– Воскрешение – стать живым пред Отцом, а не в глазах нынешнего мира. Отец – Господь живых, а не мёртвых. А стать живым – это исполнить Слово Его. Научимся быть живыми, тогда и настанет Царство Божье на Земле. Помню фразу, которую любил повторять Иоанн: «Ищите увидеть того, кто жив, пока живёте, чтобы вы не умерли». И вот ещё: «Когда вы рождаете доброе в себе, то, что имеете, спасёт вас. Если вы не имеете этого в себе, отсутствие умертвит вас».
Дед Иоанн рассказывал такую историю. Как-то к Учителю подошли саддукеи, они, в отличие от фарисеев, не признавали воскрешения из мёртвых. Говорят они Рабби: «Моисей написал в Законе: «Если у человека умрёт бездетным женатый брат, то пусть человек возьмёт его жену себе, чтобы дать брату потомство». А как решить вот такую задачу? Было семь братьев. Первый брат женился, но умер бездетным. И второй, и третий брат… Все семеро брали эту женщину в жёны. И все умерли, и никто из них не оставил потомство. И женщина умерла. Чьей же женой она будет после воскрешения?»
Учитель сказал, что люди нынешнего времени женятся и выходят замуж, люди же будущего Царствия, достойные по чистоте сердца своего вечной жизни, не будут ни жениться, ни выходить замуж, как делают это сейчас. Они будут жить подобно ангелам, не зная смерти, жить здесь, на Земле, в Царствие Божьем, когда диавол повержен будет.
– Что скажешь о новых рождениях? В моём роду передаётся знание: человек имеет возможность приходить в этот мир не один раз – для очищения. Так можно изменять последствия неправильного выбора в прошлом, – ещё вопрос этого долгого вечера.
– Каждый отвечает за свои грехи, в соответствии с содеянным в этой жизни получает плоть и испытания в новой жизни. Так объяснял Учитель. Ученики многое не успели спросить у Рабби, Он был с ними меньше четырёх лет… Брат Дазда, – продолжил я. – Скажи о зарме. Вчера снова услышал об этом от Парса, главаря караванных разбойников, он привёл меня к тебе.
– Парс… Я помог ему Силой Всеблагого, силой молитв избавиться от дэва, он этого хотел. Он хочет изменить свою зарму, вернуться на Путь, ради которого пришёл в мир… «Каждый отвечает за свои грехи» – точные слова, это и есть зарма. Грех – неправильный выбор между добром и злом. Зарма – последствия неправильного выбора. Свобода делать добро или зло и плата за сделанный выбор предопределяет судьбу. Выбор между добром и злом создаёт зарму и изменяет её влияние… Они – хозяева моей судьбы в этом воплощённом мире: свобода выбора и закон воздаяния.
В преданиях Авесты сказано, что этот выбор – путь борьбы со злом в воплощённом мире – мы сделали сами в начале создания Мира. Ахура Мазда предложил: «Выберите сами, что будет продвигать вас к Гармонии Целостности. Или вы всегда будете нуждаться в Моей защите от Духа Разрушения в невоплощённом состоянии. Или вы получите телесную форму и будете состязаться с Владыкой демонов в воплощённом мире, и однажды Ахриман будет повержен, а вы в конце Эпохи разделения добра и зла станете совершенными и бессмертными, временно́е кольцо перестанет существовать…» Мы выбрали состязание с Ахриманом в воплощённом мире, ограниченном временным кольцом.
– Брат Дазда, у меня есть что спросить об Ахримане. Но тогда мы будем говорить до утра, к тому же договорились, что сначала вопросы задаёшь ты, – я с улыбкой смотрел в добрые глаза хранителя. – Позволь короткий вопрос. Что говорит Авеста, человек способен изменять предопределённое?
– Светлый брат Евсей, – улыбался Дазда. – Своим свободным выбором в предоставленных мгновениях ты всегда что-то предопределяешь для себя. Творя добро в уроках жизни, мы предопределяем такую же плату, и это влияет на предначертанное от рождения. Но есть события… они стоят жёстко, их не обойти, они определены судьбоносным выбором, сделанным в прошлом воплощении. Авестиец верит: если он осознанно ступил на Путь Праведности и несмотря ни на что выбирает в предопределённых уроках благое действие, благое слово, благую мысль – он имеет возможность выйти из влияния зармы. Мы живём в эпоху смешения добра и зла, в мире, ограниченном петлёй времени. Это хорошая возможность очиститься самому и помочь очистить этот мир от зла.
– Мудрый Дазда! Мне очень близок такой взгляд. Слава Господу! Благодарен за встречу с тобой. Возвращаю тебе очередь. Твой вопрос.
– Всеблагой Хормазд дал через Зартошта молитву – Ахунвар. В ней двадцать одно слово. С ней Сила и Ритм Всеблагого, Ритм Целостности. Демоны не терпят её звучания. Там, где она звучит, нет присутствия Ахримана… Принёс ли Учитель молитву? И мог бы ты сказать её мне?
Я кивнул. Прикрыл глаза, представил Свет Отца, льющийся на меня со всех сторон и проникающий в меня так, что я уже часть этого Света… и сотворил молитву на греческом.
Когда открыл глаза, Дазда был ещё с закрытыми глазами и улыбался.
– Добрая молитва… и сильная, – он говорил, не открывая глаз. – С ней мягкий золотистый свет… «Да исполнится Воля Твоя, Господь, на Земле, как на Небе», Воля Твоя Всеблагая! Да будет так! В духовном мире Господа только Свет. Там, где только Свет, не может быть тьмы. Да свершится Царство Его на Земле! «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим»… Идущий по пути блага и прощающий делающих зло изменяет свою зарму.
В это мгновение нас прервала мелодия девичьего голоса:
– Папа, отзовись. Мы все уже беспокоимся о тебе. Мама послала меня узнать, не забыл ли ты, что уже ночь…
– Это Ясна, дочь, – улыбнулся в звёздной ночи хранитель. – Я здесь, милая, – добавил он громче. – На самом деле не заметил, что уже ночь. Красивая, тёплая, звёздная, с молодым месяцем…
Девушка подошла. Остановилась на небольшом расстоянии, не решаясь обнять отца в моём присутствии.
– Это Евсей, светлый путник из далёкой римской провинции. В общении мы не заметили, как пролетел день и наступила ночь… Благодарю тебя, Ясна. Передай маме, что мы скоро придём.
Девушка слегка поклонилась в мою сторону с ладонью под сердцем. Помахала отцу рукой: «Папа, мы тебя ждём». И растворилась меж персиковых деревьев. Я лишь успел заметить, что у неё тёмные вьющиеся волосы, а глаз не видел в звёздных сумерках. Ясно слышал только её голос: он оставил приятный отзвук внутри, и этого оказалось достаточно, чтобы понять, что Ясна – красивая девушка.
Вместе с улыбкой пробежала мысль: «Давно девушек не видел – в темноте по голосу красоту разглядел…»
Звёздное небо – вечный купол Храма Мироздания. Долго падающая звезда обратила на себя наше внимание.
– Ещё один знак нашей встречи, – улыбнулся хранитель. – Прости, светлый Вестник, задал тебе, уставшему в дорогах, много вопросов. Свет, горящий в тебе, прямой знак Вестника Спасителя.
Пришло время полуночной молитвы. Дазда принял омовение, предложил и мне принять это таинство. После омовения я улыбнулся Дазде:
– По частоте омовений я уже почти авестиец.
– Это древняя традиция. Ответственность за дарованное тело и пространство вокруг… Чистота внутренняя и внешняя неразделимы. В заброшенном храме-теле душе непросто. Говорил ли что-то Учитель о чистоте внешней?
– У Иоанна записана фраза к ученикам: «Кто-то моет внутри чаши, кто-то снаружи. Разве не понимаете – тот, кто сделал внутреннюю часть, сделал и внешнюю?»
…Вход в храм светился в ночи отблесками алтарного огня, хранимого в этом святилище не одно столетие. Уютное, намоленное пространство, просторный вход без дверей. Всегда горящий огонь на небольшом алтаре. Нет отвлекающих изображений внутри храма, только Свет огня Всеблагого Творца.
Молитва. Лицо авестийца обращено к Свету – дару Творца. Почитание Огня – это прославление Закона Всеблагого.
Я опустился на колени, сотворил молитву лицом в сторону Огня, духом – к Отцу. Дазда стоял близко к Огню, творя священную молитву Ахунвар. Его уста прикрыты белым паданом.
Две искренних молитвы Господу, на разных языках, от чистого сердца, знающего только один язык. В голове слова Рабби: «Кто вблизи Меня – вблизи огня, кто вдали от Меня – тот вдали от Царствия»…
Хранитель свершил подношение: лёгким, привычным движением рассыпал над огнём благовония. Огонь принял их: храм наполнился сладковатым цветочно-сандаловым ароматом с едва уловимым хвойным оттенком…
Когда мы снова оказались под куполом звёздного неба, Дазда сказал:
– У греков и иудеев искупительные жертвы – животные и птицы. Авестиец знает: это благие творения Хормазда, они не могут быть искуплением… Подношения благовоний Огню – как искупительная жертва души пред Светом Всеблагого. Это таинство даёт силу и надежду тому, кто совершает его искренне, от чистого сердца, думая о наполняющем свете Всеблагого.
– Молитва не от чистого сердца – непрочитанная молитва, – ответил я.
Родовой дом хранителя соседствовал с храмовым садом. Большое хозяйство за светлокаменной оградой. Молодой месяц над головой…
Дазда принёс огонь в небольшой, пустовавший до моего появления, дом. Я достал из заплечного мешка Весть Иоанна, дописанную мной, как Дед и пожелал. Дал книгу хранителю со словами:
– Здесь почти всё. Читай, мудрый и добрый брат, пока мы вместе.
Собираясь засыпать, представил Деда. Иоанн улыбался. Я сказал ему:
– Деда, любимый, вот мы и в Персии. Слава Отцу! Наша мечта совпала с Волей Его.
Я засыпал, а Дед улыбался…
Продолжение следует…
