Друзья! Мы продолжаем публиковать «Истории Евсея». На очереди – книга вторая. А первая книга готовится к печати (вариант с авторскими правками). Ссылка на электронный вариант первой части.
Оглавление
Глава 1
Лука был крепким русоволосым юношей высокого роста. Карие глаза, выразительный прямой нос, крупные губы, высокий лоб. Сильные руки.
Его отца уже не было в живых. Мама принадлежала к нашей общине. Лука смело вызвался быть моим спутником в непредсказуемой дороге. Он был подмастерьем в нашей кузне и ещё при Деде попросил меня стать его наставником в жизни – отцом, старшим братом. Я не возражал. Мы дружили, я знал его с детства, как и Ани.
Мы жили в римской провинции Азия, в области Кария. Нам предстоял путь на восток, вдоль главной римской дороги, вдоль побережья территории, которая позднее стала называться Малой Азией. Изумрудно-синяя даль Внутреннего моря иногда просматривалась в нашем гористом пути, это добавляло сил и поднимало настроение.
В те времена на дорогах империи, особенно в восточной её части, не так уж редко встречались проповедники, вестники, пророки грядущих перемен, вещающие об откровениях, которые были явлены им свыше. Встречались и апостолы – посланники с определённым поручением, миссией. Мне подходили все перечисленные названия: пророк обычно является и проповедником, и вестником, а в апостолы меня определил Иоанн. Я был его апостолом – посланным им вестником о Рабби, имел прямое благословение последнего и любимого, как называли Деда в восточных общинах, ученика Христа.
Как я выглядел… Попробую обрисовать. Было мне, думаю, двадцать девять лет. Ани была моложе меня на одиннадцать лет. Они с Лукой, кажется, были ровесниками. Мой рост был немногим выше среднего, тело крепкое, как того требовала кузня, но гибкое, так что убежать мог быстро. Чуть вытянутое лицо, удлинённое чёрной густой бородой, которую я иногда ровнял ножом. Волосы – средней длины, одного с бородой цвета.
Обычно мы с Дедом стригли друг друга. Процесс стрижки был прост: одной рукой собираешь волосы в пучок, другой – обрезаешь их ножом. Так же стриглась и борода, и чёлка, когда она уже явно закрывала глаза. Мы с Лукой были кузнецами, поэтому наш инструмент был изготовлен из стойкой стали и чаще обычного затачивался. Укоротить волосы можно и самому, но друг сделает это лучше…
К портрету. Глаза – серо-голубые. Ани называла этот оттенок «цветом неба». Уточню: цвета дневного летнего жаркого неба – оно больше серое, чем голубое. Нос был немаленьким и широким. Губы – обычные, среднего размера, нижняя губа побольше верхней. Они естественным образом плотно сжимались в сложных ситуациях, но чаще улыбались. В общем, обычные губы. Необычными они были у Ани. Конечно, я думал о ней часто, чувствовал рядом (наверное, она тоже часто думала обо мне), вечерами образ её возникал первым в молитве.
Шли с Лукой от селения к селению налегке. Начиналось лето – конец апреля там был уже летом. Редко задерживались в одном селении больше трёх дней. Обычно двух дней хватало, чтобы несколько грамотных жителей могли (желательно без ошибок) переписать те тексты, которые мы имели с собой. Но давать ли тексты для переписывания, я решал после встречи с жителями селения. На таких встречах я рассказывал о Рабби, Слове Отца, явленном нам Господом, о заповедях Любви, принесённых Учителем, о Судном Времени и его признаках, о Новом Пришествии Учителя. Рассказывал и о чудесах, исцелениях, изгнании бесов. А если среди слушающих оказывался одержимый, то его неизбежное освобождение от беса почти всегда приводило к принятию рассказанного. В доме, где мы останавливались, я обычно подлечивал хозяев, а главное, детей, молитвой с наложением рук. Второй день был посвящён лечению от недугов детей селения – молитвой, добрым словом, благословлённой водой, простым объяснением причин болей и травм. Некоторые взрослые принимали водное крещение и определялись верующими, ступившими на путь Спасения.
Третий день, если он виделся нужным, был посвящён решению самых острых конфликтных вопросов. Такое происходило, если возникало доверие к рассказанному мною в первый день. А Лука тем временем торопился проверить качество работы переписчиков, но не всегда успевал это сделать. Утром нового дня мы уходили дальше на восток, забрав с собой те оригинальные евангелия и послания, с которыми вошли в селение. Весть Иоанна я не оставлял нигде для переписывания, в отдельных случаях, видя взволнованное Истиной сердце, давал для прочтения на то время, пока мы находились в селении. Так мы поступали в тех местах, где не было общин.
В любых случаях, продолжая путь, мы брали с собой только еду, обычно хлеб и солёный сыр, воду и тёмное вино, которое разбавляли водой – и для утоления жажды, и для хорошего хода в жаркий день. Монеты мы не брали, как бы нам их ни предлагали. Таковым было правило Деда со времён Рабби. В такие правила не закрадывались исключения. А моё любопытство само нашло ответ: серебро притягивает соответствующие испытания, опасности…
Из писаний взял в дорогу немногое. Кроме Вести Деда, о чём уже упомянул, в моём дорожном мешке были евангелия от Марка и Матфея, письмо Иакова. Здесь потребуется небольшое пояснение – постараюсь, чтобы оно было небольшим.
В то время по христианским общинам ходил немалый объём текстов писаний Нового договора. Я взял с собой только названные тексты по той причине, что написанное там было близко мне и соответствовало, на наш с Иоанном взгляд, Духу Рабби, Духу Слова, тому, что Он говорил когда-то.
Первые евангелия, арамейское и Марка, появились спустя тридцать – тридцать пять лет после ухода Святого. Арамейское не сохранилось ко времени, из которого пишу сейчас. Оно было базовым для евангелия Матфея на греческом языке.
Евангелие от Марка, как говорил Иоанн, скорее всего представляет собой рассказ Петра, записанный кем-то из его учеников, может быть, и Марком. Уж кому, как ни Иоанну, знать, как нёс весть его близкий друг, в каком стиле он это делал.
Я привожу известные всем названия евангелий – они относятся к текстам, канонизированным вселенской церковью в IV веке. Но канонизированные тексты, которые я имею перед собой в настоящем времени (из которого пишу), отличаются от текстов с теми же названиями, с которыми мы с Лукой шли на восток. И если тогда нас отделяло от ухода Рабби почти семьдесят лет, то из настоящего времени – почти две тысячи лет.
Те, кто умеют, кто научились чувствовать Дух Слова, найдут сами все эти вставки и искажения. Здесь не стану приводить такой анализ и сопоставления, это займёт много времени. Желающий может сделать это сам. Но некоторые вещи упомяну в помощь этому повествованию.
В этом варианте евангелия от Матфея, которое я имел тогда с собой в заплечном мешке, Иосиф ещё оставался отцом Иешуа, а Пётр не имел ключей от рая и ещё не был той «скалой» или «камнем», на котором Христос возведёт свою церковь…
А в евангелии Марка не было и ещё лет сто не будет стихов с девятого по двадцатый в шестнадцатой главе: о том, как Мария Магдалина сообщила плачущим ученикам о воскрешении Учителя, как Он, воскресший, явился вкушающим за столом одиннадцати ученикам и упрекнул их за неверие и слепоту сердец, поскольку они не поверили тем, кто видел Его воскресшим; о том, что Он призвал учеников возвестить Благую Весть по всему свету и сказал, что те, кто не поверят и не примут крещения, будут осуждены, а знаком, по которому узнают поверивших, будут сопровождающие их (поверивших) чудеса и говорение на новых языках. Написано в этих стихах и о том, что, сказав это, Господь Иисус вознёсся на небо и воссел по правую руку Бога…
И ещё небольшой пример для любящих Дух Святый, чтобы самим определять присутствие Слова Отца.
В настоящее время стих 45 в десятой главе евангелия Марка звучит так: «Ведь и Сын человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, а чтобы служить и отдать Свою жизнь как выкуп за множество жизней». Думаю, здесь несложно увидеть позднюю вставку «…и отдать Свою жизнь как выкуп за множество жизней».
Из писем учеников мы имели с собой только письмо Иакова. По той причине, что в этом письме встречается Слово Рабби, а это большая редкость для писем учеников, как реальных, так и вымышленных. В своё время мы с Дедом и соседом-иудеем перевели это письмо с арамейского на греческий.
Канонизированный вариант этого письма тоже отличается от оригинала – в первую очередь завершающей главой, которая не существовала в таком виде в пору нашей дороги на восток.
Письма и послания Павла мы с собой не взяли, хотя они были самыми читаемыми в христианских общинах, возможно потому, что другие ученики писем и посланий не писали, кроме одного-двух спорных. И письма Павла продолжали приходить в общины со стороны римской церкви, хотя Павла уже давно не было в живых.
Я не видел в письмах Павла, в его учении, Духа Рабби (возможно, ошибочно) и воспринимал взгляды Павла как отдельную школу (секту) внутри иудаизма, как попытку привести язычников к Богу Израиля собственным путём Павла. А я, Евсей, будучи язычником, хотел прийти к отцу Любви дорогой, принесённой Рабби, и видел Его Путь к Любви единственно верным. И мы шли с Вестью о Слове Божьем, а не об учении Павла. И за то, что говорил ближним, отвечал только я сам, с благословения Иоанна…
Спустя почти луну нашего пути, когда после ухода Иоанна из тела прошло около сорока дней, он явился мне утром. И это был не сон.
Дед как будто обнимал меня и, возможно, прощался: «Сынок, любимый. Береги в себе Дух Святый, Дух Рабби. Не забудь, родной, это твой труд, твои усилия. Это не чудо с Неба, от которого становишься Свят, и не разноязыкое говорение. Это твои усилия на пути исполнения Слова Господа!».
…В летней дороге вдоль берегов Внутреннего моря мы дважды останавливались в селениях, где существовали христианские общины, которые основал Иоанн вместе с Прохором. Эти общины сохраняли принципы взаимодействия, подобные иерусалимской общине прямых учеников Христа: общий стол, общее имущество, общие трапезы с причастием, собрания с раскрытием друг перед другом своих грехов и ошибок и прощением друг друга. Всех объединяла единая молитва, оставленная для учеников Словом. Молитва творилась трижды в день, как обязательное для верующего таинство.
Вот некоторые из основных принципов жизни такой общины:
«Разделяй всё с братьями и сёстрами своими; не говори «вот это моя собственность», ибо если имеете общение в бессмертном, не большее ли это, чем смертные вещи?»
«Если кто возьмёт у тебя что-то твоё, не требуй назад, ибо ты не можешь так поступать».
«Просящему у тебя давай, но не требуй назад – Отец хочет, чтобы всем было раздаваемо от даров каждого».
«Блажен дающий, ибо он неповинен».
«Если берущий имеет нужду в том, что берёт, он неповинен; если берёт, не имея нужды, он повинен».
«Не будь протягивающим руки, чтобы получить, и убирающим их, когда нужно дать».
«Не причиняй раскола, а примиряй спорящих».
«Если ты оказался в тяжёлых обстоятельствах, принимай их как благие, ибо без Бога ничего не бывает».
«Не отнимай руки от своих детей, с детства научай их Слову Божьему».
«Исповедуй грехи пред ближними и не приступай к молитве с нечистой совестью».
«Не оставляй заповедей Господних, а береги то, что получил, ничего не прибавляя и не отнимая».
Один из основных принципов верующего христианской общины: «Возлюби ближнего, как самого себя, и не делай другому ничего, что не желал бы для себя».
Конечно, все эти принципы Иоанн услышал от Рабби, как и другие прямые ученики, знавшие живого Учителя, во плоти и крови. Возможно, в этих принципах-заповедях есть словесные неточности, но в них есть Дух Учителя.
За хозяйственные вопросы отвечал избираемый совет диаконов или один диакон. Диакон – это слуга, служитель. В общине побольше мог избираться в совете диаконов старший, присматривающий за хозяйством – епископ. В такой совет избирались общим решением собрания общины достойные Господа мужи – несребролюбивые, правдивые, кроткие и испытанные.
По правилам общин мы с Лукой не могли задерживаться в них больше двух дней. Я считался и воспринимался апостолом, пророком-проповедником. А такому человеку нельзя было задерживаться в одном поселении дольше, чем на два дня, он должен был идти дальше, иначе он – лжепророк. Но братья и сестры хотели более долгого общения с нами. Поэтому с третьего дня пребывания в общине мы с Лукой становились кузнецами и трудились во благо общего стола. А вечерами продолжали свой рассказ о Слове Божьем.
Верующим не должно было испытывать пророка – действительно ли он пророк или апостол. Но при этом не всякий говорящий в духе считался пророком, а только тот, кто имел нрав Господень, только по нраву своему пророк признавался настоящим. Пророк, обучающий истине, но сам не исполняющий её, воспринимался лжепророком, и такая информация отправлялась почтой-путником в ближайшую общину и далее по цепочке.
Если пророк просил для себя денег на дорогу или чего-нибудь ещё, то не следовало ему это давать, даже если он настоящий пророк. Если он просил для неимущих, то надо было дать, если такая возможность имелась.
Конечно, мы с Лукой строго придерживались этих правил и всегда имели в дороге еду и питьё. И нас ждали на обратном пути…
Глава 2
В трёх- или четырёхдневном переходе до следующего селения, когда солнце пекло сильно, а вода встречалась редко, мы увидели четырёх путников, идущих нам навстречу. Ощущения от их приближения были тревожные и отдать им было нечего, кроме одежды, которая была на нас, да остатков воды и хлеба. А в моём заплечном мешке был самый ценный наш груз – писания о Свершении.
– Жди команды, – сказал я Луке. – Если побежим, то только вперёд.
Спокойный Лука молча кивнул.
Путники, приближаясь к нам, рано взялись за ножи, все четверо – это заставляло думать, что они не предполагали разговаривать с нами о Боге. Двое центральных, один из которых был главным (это читалось по выражению лица), подошли к нам на расстояние вытянутой руки, двое других стали обходить нас, стараясь зайти за спины.
Я смотрел в глаза главному. Увидел, как мелькнула его правая рука с ножом в сторону моего горла. Я не сделал шаг назад, а нырнул с уклоном влево под его руку. Инерция удара по воздуху немного развернула его, он открыл передо мной свой бок, в который я и толкнул его обеими руками, резко выпрямляя полусогнутые ноги. Толчок получился сильным, с правильным направлением. Лука невозмутимо вытянул ногу. Главарь, падая, ухватился за своего соратника и сбил его на землю.
– Бежим вперёд! – крикнул я Луке зачем-то очень громко.
Двое заходящих за наши спины бросились за нами, наверное, возбуждённые внезапностью схватки.
Бежали мы быстро, долго, не разговаривая, слушая танец своего сердца.
Когда дыхания в такую жару уже стало не хватать и начало прихватывать бок в районе селезёнки, я обернулся. За нами бежал, не отставая, один человек, остальных не было видно. Когда я обернулся, бежавший следом выбросил нож в сторону.
– Стой, Лука!
Мы остановились, обернулись навстречу бежавшему. Дыхание его было ещё более тяжелым, чем моё. Он резко остановился, поднял руки вверх, показывая, что в них ничего нет. Потом наклонился, опираясь на колени, пытаясь привести дыхание в порядок… Мы дали ему и себе отдышаться.
– Что ты хочешь? – спросил я. – Мы вряд ли сможем чем-то помочь тебе.
– Сможете, – сказал человек. – Возьмите меня с собой!
Неожиданное предложение привело к небольшой паузе в начавшемся общении.
– Зачем? – спросил я его.
– Просто так, – ответил человек. – Хочу идти с вами, а не с ними.
– А почему? – продолжал уточнять Лука.
– У вас глаза добрые… И убивать людей из-за куска хлеба больше не могу… Ходить один не хочу. Возьмите меня. Буду работать на вас просто так… И не бейте меня… Ем я мало.
Его звали Ала́н, он был перс, беглый раб. Не так давно Алан ушёл из родной Мидии в поисках счастья в сторону великого Рима. Быстро попал в рабство. И быстро, хотя и поздно, понял, что счастье надо было искать в родных местах. Его дважды перепродавали с прибылью для предыдущего хозяина. А потом он бежал и примкнул к таким же беглым бродягам…
Так нас стало трое. Алан был рыжеволос, желтоглаз, в нём текла кровь одного из воинов Александра Македонского, более четырёхсот лет назад ненадолго завоевавшего Персию. О наличии в теле Алана толики греческой крови ему рассказала его прабабушка. Алану был двадцать один год.
– Больше не могу и не хочу идти по пути зла, – сказал Алан.
Он чтил древнюю веру персов, так как воспитывался в персидской традиции. Уже почти четыреста лет не существовало великой Персидской империи. Но на этих территориях возникло не менее великое Парфянское царство, правила которым уже не древняя династия из царства Парс, а династия царей полукочевых арианских племён, пришедших на эти земли с севера. Арианцы завоевали греческую сатрапию, а потом увеличили свои владения до восемнадцати царств – от Месопотамии до Индии. Цари арианских (иранских) племён считали себя родственной ветвью предыдущей династии парсов. И подтвердили это тем, что остались верны авестийской вере, принесённой пророком Заратустрой почти за тысячу восемьсот лет до Рождества Христа. Парфия продолжала чтить веру во Всеблагого Творца Мира Ахура Мазду, Владыку мудрости, а значит, и хранила жречество храмов Огня…
Алан не был исполняющим законы древней веры, которую он называл Благая Вера. Но настал час, и Алан возымел сильное желание изменить направление пути, на который он ступил, уйдя из дома, на противоположное. Его терзала совесть, на индоарианском наречии «чиста».
Алан был необыкновенно чистоплотен. Если позволяли обстоятельства, он омывался пять раз в день, но при этом не заходил в речку или ручей, встречающиеся в пути. Он имел с собой кожаный мешок, которым набирал воду из ручья, шепча молитву. Омывался в стороне от ручья и от чьих-то глаз.
В его вере огонь и вода были святыми творениями, не подлежащими осквернению. Огонь в дороге разводил теперь Алан, он не мог позволить, чтобы огонь соприкасался с водой. Дрова теперь использовались чистые и обязательно сухие, чтобы капли влаги от сырой древесины не попали в огонь. Ведь огонь – это образ Благого Творца Мира, оставленный человекам через пророка.
Алан ел немного не потому, что не хотел – он не употреблял в пищу мясо с кровью (кровь должна быть правильно удалена). И даже если кровь удалена правильно, он ел не всякое мясо. При таком подходе у него порой не было большого выбора питания в дороге. Может, поэтому он был крепок, лёгок, вынослив и смог долго преследовать нас, когда мы убегали от разбойников.
Увидев, что мы творим обязательную молитву три раза в день, он стал творить молитву пять раз в день по суточным часам, вставая на молитву и в предрассветные часы. Алан прилагал усилия к возвращению в свою веру. Нам он сказал:
– Я когда-то выбрал путь зла. Это плохо. Я пошёл за Владыкой демонов, но Всеблагой милостив, вся хвала Ему, Он дал мне встречу с вами, а я смог увидеть ваши глаза. Есть надежда: когда душа моя окажется у Моста решений, мои благие дела будут хоть на волосок превышать злые, и я попаду в Дом песен…
– Алан, что главное в жизни твоей? – задал я вопрос.
– Я же не священник, я человек простой, а вопрос непростой, – улыбнулся Алан.
– Попробуй ответить, – попросил я. – Мы же решили идти вместе… Для меня вот важно научиться любить ближних, как самого себя, какие бы неприятности ни приходили от них. А ты что скажешь?
– Ты поставил себе очень трудную задачу. Тогда я тоже замахнусь! Хочу победить силы зла, которые не дают мне быть счастливым в этом красивом мире. Тогда я точно не попаду в ад… И тогда в ад не попадёт больше никто. Я хочу быть счастливым всегда, вечно, и ничего не бояться…
– А как победить силы зла?
– Это знает у нас каждый, кто избрал путь Благой Веры. Надо жить с добрыми мыслями, добрыми словами и добрыми делами. Хотя это очень трудно. Но любой человек, и я тоже, имеет совесть. Совесть, если её слушать, определит добро и зло. И надо будет сделать добрый шаг, даже если мне совсем этого не хочется… Я знаю, ты мне в этом поможешь – это видно в твоих глазах, ты твёрд в добрых шагах, и этот большой юноша тоже… Поэтому я и бежал за вами…
Глава 3
В одном большом селении в провинции Киликия мы задержались больше месяца. Там уже жила Весть о Христе и появились верующие. После встречи первого дня и рассказе о жизни общины Иоанна к нам подошли пять человек и попросили помочь становлению общины в их селении…
Мы сразу включились в Божье дело: организацию общих трапез с причастием и проведение собраний с исповеданием пред ближними и радостью прощения. На первом таком собрании Алан показал пример смелости, откровенности. Рассказал о своей жизни дорожного грабителя и о том, что вместе с такими же бродягами, как он, хотел убить меня и Луку. Алан встал на колени, попросил прощения у Всеблагого, потом у меня и сказал пред всеми, что не желает больше идти по пути смерти, приложит все силы стать человеком добрых дел и добрых мыслей. Потом он заплакал, а глаза его светились чистотой…
Собранием пока ещё небольшой общины мы выбрали достойного диакона. Одного доброго, ответственного, активного, честного человека было достаточно для организации общих трапез, для сбора и распределения общих средств.
Лука вскоре начал пропадать в местной кузне – у него появилась возможность улучшить свои навыки и поделиться тем, что он приобрёл в нашей кузне. Уже скоро два местных кузнеца, мастер и подмастерье, наслушавшись историй Луки, пришли вступать в общину и принимать веру. Алан был рядом со мной, сам попросил об этом – он хотел слушать, что я говорю, и видеть, что делаю. Мне удалось поработать в кузне только последнюю неделю нашей жизни здесь.
Общие трапезы с причастием обычно заканчивались беседами об Учителе, о Его Слове – явленном Им Пути Спасения. Бывало, мы вместе читали Весть Иоанна, бывало, я отвечал на его вопросы, которых было немало.
В первую неделю один день посвятили лечению детей и очищению от одержания. По селению полетели слухи: апостол Христа исцеляет болящих и выгоняет бесов так, что они горят красным пламенем. И народ, конечно, повалил к нам. Со второй недели я занимался исцелением через день. Превратил эти дни в общение о вере, о жизни. Человека исцеляет не чудо, а вера. Она освещает путь. Двигаясь по нему, человек однажды перестанет болеть. А Сила для движения по этому Пути берётся в молитве, которую дал Спаситель… И людей не требовалось убеждать в силе веры и молитвы, они видели эту силу в действии тут же, при очищении от одержания.
– Когда будем учиться благодарить Отца, друг друга, желать ближним добра, говорить только правду – не лгать друг другу, тогда боли уйдут и перестанут приходить, – повторял я эту мысль на каждой встрече.
Те, кто начинали творить молитву и учились благодарить и не врать, почувствовали результат сразу. И делились этой радостной вестью с ближними. И многие пошли принимать крещение.
Через селение текла быстрая, прозрачная речка. Там и свершилось таинство с троекратным погружением в воду во Имя Отца, Сына Его и Духа Святого, изливающегося ко всем, открытым к Нему…
– Евсей, хочу принять крещение! – сказал Алан.
– Рад этому, Алан, – ответил я в ожидании продолжения.
– Спрошу несколько вещей: что я могу делать и что не могу после крещения. Ведь приму в себя твою веру.
– Ты вступишь в новый договор с Господом.
– Я могу молиться пять раз в день, если ты молишься три?
– Молись, сколько увидишь нужным, молитва даёт Силу…
– Мне надо будет изменять своё питание и есть, как вы с Лукой? – торопился дальше спрашивать Алан.
– Как решишь сам. Ты же знаешь, засоряет не то, что съел (хотя, конечно, съесть можно столько всего, что будет очень плохо), засоряет то, что ты думаешь, говоришь, делаешь. Поэтому питайся как хочешь. Только чтобы это не создавало сложностей в нашей дороге… Но ты можешь остаться в этом селении и сделать много благих дел. Здесь будет добрая община. И однажды с чистой совестью войдёшь в Дом песен.
– Если ты скажешь остаться, останусь. Если позволишь, пойду с тобой.
– Я не против, чтобы ты был рядом. Лука, думаю, тоже… Новый Завет Отца – это и новые заповеди, новые действия, новая молитва… Ты готов это взять, чтобы мы и в сердце были вместе?
– Я должен начать творить новую молитву?
– Не должен. Ты сам определяешь свой путь. Всегда есть выбор… Чтобы идти со мной, надо быть вместе. И жить одной верой. А в ней есть одна молитва. И она соединяет нас вместе… А ещё со мной идти опасно – Владыка демонов будет мешать. Недавно охотником был ты, теперь охотиться будут за тобой.
– Демоны всегда мешают, когда выбран путь Блага. Участвовать в твоём сражении – значит, наверняка попасть в Дом песен. Мне надо идти с тобой и победить его… А как быть с молитвой? Всеблагой, вся хвала Ему, дал главную молитву моему народу через своего пророка, Слово Своё – Заратуштру, хвала Ему. Заратуштра явил Авесту, Первую Весть… Нельзя убавлять и добавлять Учение Заратуштры, хвала Ему. Оно неизменно.
– Всеблагой Отец снова послал Слово Своё с Новой Вестью, с Новым Заветом, Договором… Разве Заратуштра говорил, что Он последний пророк Всеблагого?
– Заратуштра сказал, что спаситель придёт три раза.
– Он пришёл, принёс Учение. Решение за тобой. Новый договор – новая молитва! Крещение даст очищение и силы идти по выбранному пути. Но надо идти и исполнять договор – выбирать чистый шаг в дарованных мгновениях. Тогда сила будет расти. Примешь крещение и отложишь исполнение – сила уйдёт. Вера без дел мертва, как тело без духа. Возьмёшься за исполнение Нового – и прежнее будет исполнено.
– Хочу идти с тобой и дальше. Дай мне молитву. Прости меня, что заставил тебя убеждать. Я должен был услышать сказанное тобой, – Алан прижал ладонь к сердцу и низко поклонился…
Дом, который принял нас, путников, стоял у реки. Я разровнял рукой влажный прибрежный песок. Подумал, глубоко вздохнув: «Деда нет, теперь надо самому становиться дедом и самому принимать решения». Написал на песке молитву вдоль течения реки.
– Постарайся выучить, пока песок держит написанное, – улыбнулся и ушёл в дом.
Алан вернулся быстро. Рассказал без остановки молитву. Удивил.
– Молодец, Алан. Что за секрет? Как выучил так быстро?
– Я не учил слова – запомнил твой рисунок. И как рядом с ним бежит речка. И жука помню, который медленно ползёт в конце молитвы. А вначале молитвы пробежала ящерица. А на другой стороне речки пела птица… Наставник, – продолжил Алан, помолчав, – позволь, Евсей, буду называть тебя так: это нужно мне, чтобы не свернуть с этой узкой тропы…
– И наверняка попасть в Дом песен, – засмеялся я и обнял Алана. – Зови как хочешь, лишь бы это было тебе в помощь.
Я чувствовал, понимал, что в нём живёт сейчас вопрос о воде. Верующий перс не может позволить себе ступить в живую воду и осквернить святое творение Целостности. Я видел это переживание в нём. И искал, как помочь. Думал об Оливии, она помогла бы мне сейчас. Представил её ясно, даже почувствовал прикосновение к моей руке. Увидел её улыбку, услышал: «Помогу».
Мы вышли из дома к реке. Я на всякий случай взял с собой деревянное ведро с ручкой из лозы – для воды…
У реки стояла девушка, конечно, красивая, и смотрела на написанную на песке молитву.
– Ты видишь девушку у воды? – спросил я.
– Где? – встрепенулся перс.
– Перед нами, у молитвы, она как будто читает её.
– Нет, не вижу. А она красивая?
– Очень! – сдержал я улыбку. – А персы верят, что есть волшебства вод?
– Конечно. Любой перс это знает. Это святые божества Целостности Всеблагого Ахура-Мазды.
Я согласно кивнул… Девушка подняла на меня глаза цвета предвечернего сине-голубого неба, пристально посмотрела в меня. Иссиня-чёрные вьющиеся волосы, губы с плавными изгибами, живые, как река…
– Приветствую тебя, друг Хозяев земель и вод! Сил и здоровья тебе и друзьям твоим на пути вашем! Меня попросила Оливия, подружка моя, помочь тебе. Я Хозяйка этой реки, Хранительница. На этих землях нас зовут Хранителями. Я буду звать тебя Другом Хранителей. Так мы здесь называем тебя между собой… Меня зовут Чиста, так обращаются ко мне друзья, Алану понравится моё имя.
– Приветствую тебя, Чиста! Восхищён твоей чистой красотой и мелодичностью твоего голоса, – сказал я вслух. – Мне нужна помощь твоя, прекрасная Хранительница вод! Ответ твой приму с благодарностью и уважением ко всем Хранителям Целостности. Если войду для омовения в твои чистые воды, могу ли я осквернить их?
Алан с большим удивлением и внимательно, слегка открыв рот, смотрел на меня.
– Лучше попробуй её увидеть, – сказал я ему и указал перед собой.
– Евсей, друг мой, – улыбалась Чиста. – Ты можешь омыться в этих водах, ничего не выражая словами – благодарность, внимание и уважение есть в твоём сердце! Ты же знаешь, девушки всех возрастов, как и все люди, ждут уважения и внимания. А я молодая девушка всегда – когда-то люди захотели видеть меня такой. А молодые девушки ждут ещё больше внимания и заботы… – Чиста была в игривом настроении красивой горной речки.
Я подумал, что хорошо было бы Алану слышать и видеть всё это. Чиста продолжала свою мелодию более бурным течением:
– Я Хранительница благого творения Высшего Отца в помощь всему живому на Земле. Мне можно принести неудобства, осквернить на какое-то время мои воды – лишь на какое-то время. Пока это лишь мгновения. Чьё-то безрассудство – это большие неприятности для самого безрассудного. Я не могу исчезнуть, погибнуть, пока есть Земля. В моих водах всё живое, я живу для живого, жизнь не может осквернить меня…
Человек умеет творить, он не Хранитель. Если он решил, что может осквернять мои воды кровью смертей живого, грязными мыслями и словами – это безрассудство. Такому человеку не надо омываться в моих водах…
Человек, подойди ко мне с чистыми мыслями и словами, с вниманием, уважением, благодарностью! Ты же имеешь красивые, сильные молитвы, очищающие тебя и мир вокруг тебя. Обрати доброе внимание на живущих со мной рыб, птиц, змей, улиток, бабочек – они никогда не оскверняют меня, они не умеют этого. И тогда я рада принять тебя в свои воды и наполнить тебя чистотой и силой – я живу для этого.
Иначе я, девушка, вынуждена буду бороться с человеческой грязью, вымывать её. Это утомительное занятие. И болезненное для человека…
Мы рождены все в одной Колыбели. И хранить её нам, она – наш Дом…
Евсей! Друг Хранителей! Всегда рада помочь. Мои сёстры и братья – всегда вам в помощь. Это не только ваша битва с Тьмой за чистоту, но и наша – за жизнь!
Алан пока не видит меня. Моё приветствие ему. Он хороший человек. Умеет слышать жизнь внутри себя. Это принесёт ему счастье.
Прошу тебя, Друг Хранителей, омыться в моих водах, принеси мне радость! – Чиста улыбнулась дыханием моей мамы, прикоснулась к моим стопам. Слёзы потекли тихо из моих глаз – омовение началось. Я не смог в присутствии Чисты снять с себя лёгкий хитон… Возблагодарил Отца за дарованную жизнь, опустившись на колени у воды. С благодарностью прикоснулся рукой к живой воде. Дотронулся влажной рукой до лба. Поднялся и зашёл в воду. Неспеша три раза погрузился в ласковую речку, представляя льющийся на меня со всех сторон свет. Мысленно проговорил: Во Имя Отца, Сына и Святого Духа!
После третьего погружения Чисты уже не было. Рядом со мной в воде стоял Алан.
– Я всё понял, наставник. Желаю принять крещение через твои руки.
Я помог Алану лёгким прикосновением трижды погрузиться в реку Чисты. Мы вместе проговорили заветные слова. Так мы с Аланом однажды приняли крещение…
Тогда я ещё подумал, что такое таинство можно свершать не раз в жизни. Ныне я так и делаю. Да и в то время свершал это чудесное омовение там, где встречалась живая вода, …
Несколько строк о молитве. Она отличалась от современной одной фразой, остальные отличия были несущественны и связаны с нюансами перевода.
Но эта фраза несла в себе существенное отличие. Ныне молящийся просит Отца не вводить во искушение, но избавить от лукавого. Эта странная фраза входит в противоречие с тем, что когда-то сказал Рабби: «Отец никогда никого не искушает. Он любит».
И в каноническом тексте письма Иакова, брата Господнего, сохранились строчки: «И пусть никто не говорит, подвергшись испытанию: «Это меня Бог искушает», Бога нельзя искусить злом, и Он никого не искушает! Но каждый человек искушает себя сам: его увлекают и манят собственные желания. А желание, зачав, рождает грех. Грех же, созрев, производит на свет смерть».
Нет цели исследовать, откуда появилась странная строка в молитве. Да это и не важно. Просто скажу, как звучала во времена той моей молодости эта строка. Это будет перевод древнегреческого языка на современный русский: «…оберегай нас от искушения и защити нас от зла».